— Именно так, Ваша Светлость. Если я всё правильно понимаю.
— Полагаю, ты не ошибаешься. И думаю, то же самое сообразят лорд-протектор и глава моего клана.
— Им захочется, чтобы вы отдали результаты исследований им, — сказал Еремей.
— Несомненно. Но я не собираюсь этого делать. И чтобы обезопасить себя, мне необходимо убедить всех, что Карман отца для меня недоступен. Тогда никто не станет пытаться меня прикончить. Ты согласен?
Мажордом неуверенно кивнул.
— Есть такая вероятность.
— Вот и мне так кажется. Но для этого нужно кое-что предпринять. Прежде, чем я подниму телефонную трубку и позвоню в Департамент по надзору.
Мажордом побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Правильно ли я понимаю, что вы хотите посетить фамильный склеп, Ваша Светлость?
Глава 16
Через десять минут мы уже были на заднем дворе, где в конце заснеженного парка возвышался большой белый склеп с гербом над двустворчатой чугунной дверью. Вокруг торчали голые деревья, на некоторых сидели нахохлившиеся птицы, похожие на ворон. Они лениво следили за нами, время от времени издавая раскатистые трескучие крики.
— Вы уверены, Ваша Светлость? — обернулся Еремей. Изо рта у него вырывался прозрачный пар. — Ещё не поздно всё отменить. Вы можете скрыться в Убежище.
— И провести там остаток жизни? Нет, благодарю покорно, мой друг. Это не для меня.
Старик понимающе кивнул. А затем коснулся двери, и на ней открылась дюжина голубых глаз. Мажордом начертал символ, и его лицо покрылось сложным светящимся узором. Зенки моргнули, считывая информацию, закрылись, и дверь начала открываться с тихим скрипом. Птицы испуганно сорвались с ветвей и полетели прочь, оставив после себя только сыплющийся на землю снег.
Камердинер переступил порог и стал спускаться по мраморным ступенькам. Я двинулся за ним. Раздался щелчок, и в склепе зажёгся тёплый жёлтый свет.
Вскоре мы оказались в большом зале, две стены которого были заняты нишами. Почти все были заняты гробами. Еремей прошёл почти до конца помещения и остановился.
— Здесь покоится ваш отец, — проговорил он дрогнувшим голосом.
Приблизившись, я увидел привинченную к массивному деревянному саркофагу латунную табличку, успевшую лишь слегка подёрнуться патиной: «Его Светлость князь Николай Дмитриевич Мартынов». Ниже были указаны годы жизни.
Стянув перчатку, я провёл пальцами по холодному металлу.
— Давай вытаскивать, Еремей. Иначе крышку не поднять.