— У-у-у! Какие кругленькие и спелые! — восторженно завывал третий голос. — А если сжать, нравится, а? Что, уже стонешь?
— Отпустите! Мне больно!
— Заткнись! Эй, Кир, воткни ей в рот, пока я её с этой стороны…
— Все после меня! — пророкотал кто-то басом. — Я первый! Ей обязательно понравится, и она войдёт во вкус. Мокрая вся будет! Правда, киска?
— Уроды! Мерзавцы! Насильники! — кричала, захлёбываясь в слезах, «киска». — Будьте вы прокляты!
— Ай! Она кусается! — взвизгнул кто-то. — Сука! Она мне чуть член не откусила!
Меня бросило в жар.
Какой козёл придумал эту сказку, дескать, женщинам нравится, когда их берут силой? Наверное, только тот, в ком напрочь отсутствует эмпатия, тот, кто не видел, как эти женщины потом умирают от кровотечений и внутренних разрывов. И умирают они в жутких муках и боли. А если не умирают сразу, то умирают чуть позже — медленно, от воспаления и заражения. Ещё любят распространять миф, будто мужчина, который насилует женщин, однажды превратится в высокоморального члена общества, отсидев в тюрьме или просто «повзрослев душой». Или этот бред, мол, он влюбится в свою жертву. Это же надо до такого маразма додуматься! Насильник однажды — насильник навсегда, с той лишь разницей, что впоследствии аппетиты у насильников растут.
Я никогда не принимал участия в подобных забавах. И, честно признаться, действительно гордился этим. Но сделаться свидетелем, сидеть сейчас просто так за стеной сарая и ждать, когда эти пятеро разорвут Акаду, удовлетворив свои низменные инстинкты по нескольку раз подряд — это всё равно что стать соучастником всей этой бездушной грязи.
Тихонько выглянув из-за угла, я успел рассмотреть и оценить картину происходящего.
Акада лежала на боку, на земле, а руки её были связаны за спиной. Юбку ей задрали по самый пояс, сорвав нижнее бельё, кофту также разорвали, а чашечки бюстгальтера спустили вниз, оголив грудь, которую нещадно мял бородатый мужик, попутно угрожая девушке своей секирой…
«Она хотела убить тебя, — объяснял я сам себе, — воткнула грабли в спину, а если бы не убежал, то Акада разбила бы тебе голову тачкой или чем-нибудь ещё! Сейчас-то вон ручки у неё связаны, ничего наколдовать не может…»
Очередные сдавленные рыдания Акады вызвали во мне небывалый прилив сил, заглушив бешеным ритмом сердца настойчивый внутренний шепоток. Когда же Акада получила очередную пощёчину за отказ открыть рот, мой рассудок совсем слетел с катушек.
Не знаю, что со мной не так, но я снял со стены сарая косу и выскочил из-за своего укрытия. В моём полуобморочном состоянии, не имея ни магических возможностей, ни элементарных сил, чтобы даже сражаться врукопашную, это выглядело настоящим ребячеством.
Однако мне везло: замахнувшись косой, я скосил, аки боевым посохом, сразу двоих. Упав, один из них сразу вырубился, а второй принялся натягивать на себя штаны. Пока он был занят своими брюками, мне удалось размозжить голову третьему. Четвёртый замахал своей секирой, но я пребывал уже в таком состоянии, когда приходит полное спокойствие и ни одна эмоция больше не туманит ни зрение, ни рассудок.
Древко косы катастрофически быстро уменьшалось: как бы я ни скакал с палкой, наотмашь рубя противников, раз за разом моё оружие срезали мечами, отчего вскоре в руке остался один обглодыш. Затем посыпались искры: это секира то и дело лязгала по металлу граблей, которые я подобрал у своих ног, удачно наступив на них, но тут в меня швырнули сеть. Она закрутилась, зацепилась грузиками и, мгновенно спутав мне ноги и руки, лишила возможности орудовать граблями.
Вообще, если кто-то травит байки о красивых поединках — можно сразу начинать смеяться, даже не слушая рассказчика до конца. Ни одна реальная драка красотой не отличается. Если только в самом начале, а потом, если не удалось с первой серии ударов вырубить серьёзного противника, тогда в любом случае начинается чистый «махач». В реальном бою никто постановкой трюков не занимается, а внутренний оператор забывает про свои обязанности, бросает камеру и смывается. Что уж говорить о режиссёре и сценаристе — эти самыми первыми капитулируют с «киношной» площадки, а на сцену выходит Его Величество Случай. Именно он мнит себя хозяином положения и всячески старается напомнить опытным, натренированным бойцам об их ничтожности и хрупкости тел.
Это когда дерёшься один на один, тогда ещё можно достойно и картинно провести серию эффектных ударов, периодически застывая, точно для фотосессии или видеоролика, а когда со всех сторон на тебя лезут, то тут уж не до гармонии и красоты приёмов. Главное — достать, пробить цель, нейтрализовать противника самым быстрым и точным ударом, успеть уйти от контратаки. И держать зрение чуть рассеянным, чуть отстранённым и расфокусированным, чтобы не зацикливаться на ком-то одном, а видеть сразу всех противников одновременно, чувствовать их своим хребтом, интуитивно предугадывать следующий выпад. Это то состояние, когда реальная, физическая сторона контакта переходит на ментальный уровень.
Войдя в подобное состояние, я быстро понял, что мне… кранты. Сейчас мои силы иссякнут, мозг проанализирует ситуацию и вынесет безжалостный вердикт: «Всё, тебя поймали. У них мечи, а ты сетью скован. Выгоднее сдаться, ибо только так продлится твоё существование хоть на несколько минут».
Тоже мне, советчик! Те, кто слушает мозг и логику, всегда проигрывают. Нужно слушать только Дух.