Прежде чем все присутствующие успели что-то понять, от троицы не осталось и следа.
Лес проносился мимо с бешеной скоростью. Элли не успевала осматриваться и понимать, в какой части местности они находятся. Стоило ей поднять голову – та начинала кружиться.
– Ткач! – крикнула она так, чтобы точно заглушить своим голосом свист ветра. – А куда мы бежим?
– Ко входу, деточка, как и было тобой приказано! – отозвался Ткач. – Самая старая могила на кладбище. Уже недалеко.
– И почему все должно быть самым старым?! Что там внизу с вами не так?
Ткач расхохотался.
– Пусть лучше смертью занимаются старики! – выкрикнул он.
– Сказал мне проводник детской смерти… – пробормотала девочка.
Пипа не отставала. На бегу она смешно стучала костяшками и помявкивала. Конечно, ей бы хотелось сидеть на месте Элли, но, как теперь понимала девочка, те, кто обитал в Низовье давно, в отличие от нее, уставать не могли.
Элли спрятала свое лицо в загривке референта и закрыла глаза.
И подняла его только в момент, когда Ткач начал переходить с бега на быстрый шаг.
Осмотревшись, Эльга поняла, что самая старая могила находилась глубоко в лесу, намного дальше, чем успели зайти дети. А это значило, что теория Марка на практике не работала.
– Надо же! – громко сказала Элли, наконец увидев серый камень, спрятанный в зарослях. – Я-то думала, вход на той опушке.
– На той опушке для тех, кто по правилам, – ответил Ткач, присаживаясь, чтобы девочка слезла. – А тем, кто вызвал референта, входить здесь.
Пользуясь тем, что Элли наконец освободила полюбившееся место, Пипа вскочила Ткачу на спину и снова улеглась, обвивая его шею.
– Это моя кошка, – обиженно заметила Эльга. – А нравишься ей ты. Так нечестно.
– Мы просто только познакомились, деточка! – широко улыбнулся Ткач. – При нашей жизни возможности не выпало.
Элли сморщилась.
– Сейчас работа будет не из легких-с, – потирая подбородок, заявил референт. – Будем копать!
– Э-э-э, чем? – насупилась девочка. – Я руками не буду. Хватило бабушкиной клумбы.