— Нора… Какая ты стала, — удивлённо разглядывал я младшую Ветину сестру. — Так выросла… Это ты в каком классе уже?
— В пятом, — ответила она.
— Это кто там? — выглянула Вета на мой голос и, как и Тимур, бросилась ко мне с визгом: — Пашка!
— Привет, привет, сестра, — обнял я её. — Отлично выглядишь.
— Почему сестра? — удивлённо спросила Норка.
— Потому что Тимур мой брат, — ответил я, — а его будущая жена, следовательно, мне сестра, — Вета счастливо рассмеялась, отпустив меня и метнулась в комнату заканчивать свои дела, а я переключился на младшую. — И ты, кстати, мне тоже, получается, сестрёнка. А ну, иди сюда! — сделал я вид, что хочу её обнять.
Норка заливисто завизжала и убежала в комнату к Ветке. А я вспомнил, как мы тут в засаде ночью сидели…
Выйдя из здания администрации, куда заходила по делам своего детского садика, Оксана направилась в гастроном на Госпитальной улице, она всегда в него заходила, когда бывала по делам в РОНО. Он находился в центре города, у самой администрации и там всегда можно было купить что-нибудь вкусненькое. Тут взгляд её зацепился за знакомую фигуру.
— Пашка? — от удивления воскликнула она вслух и замерла посреди улицы, глядя вслед удаляющимся зятю и военному. — Это же Оксаны Полянской сын, — узнала она молодого курсанта.
Это точно Пашка, — подумала она. — Но что он тут делает? Чего он в Святославль припёрся? Нигде от него покоя нет! Чёрт бы его побрал! Хорошо хоть не заметил — разговаривать с ним Оксана не имела ни малейшего желания.
Очень удивлённая такому повороту Оксана, терзаемая нехорошими предчувствиями, даже в гастроном заходить не стала, судорожно соображая, кто может знать о причинах появления зятя в городе?
Вскоре Вета вышла, Тимур помог ей надеть пальто, и мы втроём направились по Первомайской в сторону моей родной улицы Островского.
Сколько я тут на работу на базу к Никифоровне ходил… Как будто в другой жизни всё это было… Дошли до дома Славкиных родителей. Уже почти стемнело, а свет у них не горел. С работы ещё не пришли? А бабушка?
Пока соображал, дошли до дома Ивана Николаева. У них свет горел, но к нему я попозже зайду.
В доме Либкиндов тоже свет горел во всех окнах. Мы присмотрелись, постучали калиткой, собаку они, вроде, не завели, и направились к дому.
Прямо на нас выскочила из дома Эмма.
— Ой! А я думаю, кто это идёт целой делегацией? — радостно выдала она, увидев меня.
— Эмма! Как ты говоришь хорошо! — поразился я. — Чуть-чуть только осталось подправить, разве что.
— Уже все привыкли, никто и внимания не обращает, — ответила она. — распахивая перед нами двери в сени. — Аккуратнее тут, доски прогнили, переступайте.