— Зато теперь понятно, как Дружинина председателем месткома оказалась, — заметил Бортко
— Выяснили, на какой должности тот однокурсник, что во Внешторге? — спросил Захаров.
— Да, он начальник отдела, — ответил Мещеряков. — Текущих контактов Сальникова с ним не зафиксировано.
— Внешторг, конечно, очень влиятельная организация, — задумчиво проговорил Захаров. — Но не на уровне начальников отделов. Тем более, зачем ему заниматься чем-то, что не связано с заграничными поставками товаров? Они там свой клювик окунают. В полной безопасности, никому ни в жизнь не докопаться, сколько они получили на лапу в какой-нибудь Франции через посредника…
— Да, вряд ли это наш соперник, — усмехнулся Бортко. — Это кто-то другой… Не тот уровень, чтобы вот так нагло себя вести!
— Согласен, — кивнул Захаров и закурил. — Тут надо себя очень уверенно чувствовать…
— Тут обнаружился ещё один его однокурсник, — доложил Мещеряков, — сотрудник генпрокуратуры. Я тихонько поспрашивал своих знакомых… Он заместитель руководителя управления кадров Центрального аппарата Прокуратуры СССР.
— Ну, вот! Это уже ближе к истине! — воскликнул Захаров. — Так… Нужно поднять знакомства в генпрокуратуре. Чтобы объяснили товарищу… Как его там?
— Успенский Александр Дмитриевич, — подсказал Мещеряков, — советник юстиции третьего класса.
— Вот-вот, чтобы объяснили товарищу Успенскому, что не быть ему начальником управления, если продолжит поддерживать Сальникова.
— Там как бы одним этим не обойдётся, — сказал Бортко, так и не успев до конца рассказать Захарову, какой вызов им бросил Сальников. — Там не всё так просто! Они нам прислали третий сорт вместо первого. Теоретически, мы можем его вернуть им обратно.
— Ну так может и вернуть? — спросил Захаров, явно не разбиравшийся в сути вопроса.
— Но извините, на дворе март! Конец квартала! Они сейчас начнут тянуть с оформлением пересорта, представителя пришлют акт оформлять только через неделю-две! А нам что делать? А когда они этот возврат нам на нормальную кожу поменяют? В апреле?
— Это в лучшем случае, с такими-то замашками, — поддакнул ему Мещеряков. — А то и в мае… А завод будет стоять и не работать.
— Значит, нужно делать все так, как и решили. Решим вопрос с тем, на кого опирается Сальников, и нам поставят не только нормальную кожу, но и дополнительную, которую в этот раз не поставили, — сказал Бортко.
Вернувшись домой, застал у нас целое собрание. Галия отпросилась пораньше с работы, переживала за детей. Пришла Женя Брагина, уж не знаю, как узнала, что нам помощь нужна. Потом ещё и Ксюша заявилась, как с работы вернулась. Столько внимания детям давно не было.
— Вы же, только, смотрите, — остерёг я женщин, — сильно их не балуйте! А то они сейчас быстро просекут, что надо всего лишь поныть, и вы все свои дела сразу бросаете и к ним несётесь. Замучаетесь потом!!!
Нянек у нас сегодня хватало, моя помощь им не требовалась, и я отправился к себе в кабинет. Надо записки для Межуева оформить по оставшимся наработкам из спецхрана и позаниматься.
К концу дня Маслов занёс Вагановичу тысячу восемьсот рублей. Пересчитав их и спрятав во внутренний карман, директор завода с довольным видом произнёс: