Ганин от неожиданности выматерился и воровато огляделся по сторонам. Деревенская улочка была пуста. Разгар рабочего дня. И он, с облегчением выдохнув, принялся поспешно собирать деньги…
— Вот, Ивлев — чёрт, накаркал! — ворчал он. — Деньги в машине не возите… Не авария, так ГАИ… Не ГАИ, так инфаркт… А как их ещё возить⁈
— Глянь, Чара, что это у него там? — спросил молодой парень приятеля, сидя у окна мансарды под открытой форточкой в доме напротив тётки Ганина. — Деньги, что ли?
— Точно, деньги, Макс! Смотри, как озирается…
— Блин! Это сколько же там?
— До фига… Слушай. А я его часто у нас тут вижу.
— Живёт здесь?
— Нет. Там баба Зина одна живёт. Может, это родственник её какой?..
— Он бабке этой деньги, что ли, возит? Нафига ей столько?
— Блин, Макс… А мы ей воду носим каждый день… Все соседи… Я ей грядки копал весной бесплатно. Отец ей двор летом косит и вдоль забора с улицы… А у неё денег столько, оказывается…
— Слушай, Чара, а может, он не даёт ей эти деньги, а? — возразил приятелю Макс.
— А что же он с ними приезжает сюда?
— Может, прячет здесь? Кому придёт в голову их тут искать? Смотри, какая у него тачка. И ковыляет, как хряк откормленный. А баба Зина бедно живет, на самом деле. Были бы у нее такие деньжищи, мы бы всяко заметили. Уж телевизор-то себе бы точно цветной купила! А у нее такое старье черно-белое… Старее только те, что с линзой перед экраном.
— Блин… Макс… Ну, может, нам наконец свезло в жизни… — многозначительно посмотрел Чара на приятеля.
— Ты серьёзно?
— Ну, а что? Паня когда с учёбы вернётся?
— Часа в три обычно возвращается.
— В три часа встречаемся у него, — решительно произнёс Чара.
Отвёз статью в редакцию. Угостил Веру покупным вафельным тортиком из булочной.
— Слушай, там на тебя кассирша бухтит, — доверительно сообщила она, взяв у меня коробку с тортом и статью. — Ты когда последний раз деньги получал?