В помещении стоял постоянный гул. Внутри больших железных ящиков что-то вращалось, щелкало, стучало. Из охраны на входе за приставным столиком сидел молодой солдат, вооруженный одним лишь пистолетом. Ящики с аппаратами и приборами стояли у стен с обеих сторон, и был еще длинный ряд посередине помещения. На каждом перемигивались россыпи разноцветных лампочек, сами по себе щелкали клавиши, бешено крутились бобины с пленкой.
Все это было незнакомо пожилому человеку, поэтому взгляд его скакал с одного объекта на другой, было очень сложно сконцентрироваться для запоминания. Марсель прилагал большие усилия, чтобы запомнить все, что он здесь видел. (Для сравнения попробуйте запомнить хотя бы несколько строчек, написанных на неизвестном вам арабском или корейском языке, и через час воспроизвести их по памяти.)
Вдоль рядов машин сновали с озабоченным видом не только и не столько военные, сколько гражданские. Начальник вычислительного центра был не очень рад посетителям и смирился только под приказом всемогущего коменданта. Он сам провел проверяющих по помещению, давая скудные пояснения. Марсель запомнил, что на шильдике аппарата, который начальник с гордостью называл «супермозг» стояла надпись: «Control Data CDC 6600». По соседству на ящике со столиком, где на панели располагалось не менее полусотни кнопочек, лампочек, переключателей, а изнутри вылезала узкая бумажная лента, красовалась надпись: «National Elliot 405».
Когда оперативник вышел из помещения, голова его гудела не хуже вычислительной машины. Он отправился в туалет, где, запершись в кабинке, попытался зафиксировать все на бумаге. Он прекрасно знал, что краткосрочная память потому и называется краткосрочной, что в ней мало что помещается, а поступающая новая информация – зрительная, вербальная, тактильная – уже вытесняет предыдущую. Остановить этот процесс невозможно даже заклинанием «Остановись, мгновенье».
Материалы о вычислительном центре Север срочно передал в Центр для определения ключевых объектов для уничтожения. Разведывательная миссия была успешно выполнена, и через день комендант получил срочную телеграмму из проектно-технологического бюро при Министерстве обороны США о немедленном отзыве Энди Гудрича обратно в связи с реорганизацией подразделения. Что Марсель быстро и исполнил. В разведке важно не только иметь хорошую легенду для начала работы, но и мотивированно, чисто уйти, не вызывая подозрений и последствий. Опытный ветеран еще раз продемонстрировал высокий уровень работы.
Наконец в один из вечеров после ужина мать Кристины обратилась к мужу:
– Александр, нам надо серьезно поговорить.
– Слушаю тебя, дорогая, – после пары рюмок хереса фон Шорт пребывал в благодушном настроении. Хорошо изучив характер мужа за долгие годы совместной жизни, женщина знала, когда начать важный разговор.
– Дело касается нашей дочери.
– Что с ней?
– Она страдает. Кристина без памяти влюбилась в Курта, и я боюсь, что она может наделать глупостей.
– Мне показалось, что она ему тоже нравится. Или нет?
– Мне тоже так кажется, но она переживает, что его может соблазнить какая-то другая, и она хочет еще больше привязать его к себе. Знаешь, она даже спрашивала у бабушки, не знает ли она какой-нибудь любовный приворот. Представляешь, до чего дошла наша дочь, – мать взволнованно мяла в руках салфетку.
– Что за бред, – фон Шорт налил третью рюмку, теперь чтобы немного успокоить нервы. – А что, моя уважаемая теща успела уже познакомиться с этим Куртом?
– Да, они с отцом заезжали к нам в гости, когда Курт и Кристина готовили отчет по практике. Я им представила мальчика.
– Как отреагировал на него дед?
– Они разговорились. Папа стал его расспрашивать о семье, о родителях. Оказывается, отец Курта тоже служил в Шестой армии, конечно, рядовым, а не как папа, офицером. Когда он сказал, что его отец скончался от ран, полученных во время войны, и что он служил в самой проклятой, трижды уничтоженной армии, дед сильно разволновался. Ты же знаешь, как он переживает за свое военное прошлое.
– Они что, поссорились?
– Наоборот. Дед с вызовом спросил, как бы тот поступил на месте отца, а Курт ответил, что поступил бы, конечно, так же, но с сожалением.
– Понятно. Тесть с возрастом стал слишком сентиментальным. И что он ответил на это?