Телефон у меня в кармане завибрировал, отвлекая от дурной болтовни. Быстро глянув на экран, я встал и пошёл в дальний конец зала.
— Ну, что у тебя? — спросил с надеждой, скрывшись от остальных за одним из стеллажей.
— Ты там надолго застрял, да? — спросил Марина.
Мне достаточно было сделать шаг назад и выглянуть из-за стеллажа, чтобы увидеть заставленные коробками с документами столы и чтобы познать простую истину.
— Да, Марин. Похоже, что надолго. Сегодня меня в отделе точно можешь не ждать.
— Ясно. Вас в седьмой архив отправили, да?
— А ты откуда знаешь?
— Игнатов это со всеми стажерами проворачивает, — вздохнула она в трубку. — Скидывает на них бумаги за квартал или два, а затем проверяет, кто филонил. Прости, я должна была сказать тебе…
— Я так понимаю, ты и сама этого хлебнула, да?
— Не без этого. Это одна из его идиотских проверок.
— Это в каком смысле? Проверки? Типа если не справимся, то что он сделает? Уволит?
— Нет, но возьмёт на карандаш. На очень-очень острый карандаш. Помню, один из парней просто свалил домой пораньше в тот раз, когда меня других стажёров послали туда разгребать эти проклятые бумажки. Так он потом полгода скидывал на него всю самую рутинную работу, пока парнишка не загнулся от нагрузки. Уволить не уволит, но сделает всё, чтобы, как он любит говорить, вы пожалели о своей лени. Сильно пожалели.
Потрясающе просто. Злобный диктатор с манией величия.
— Ладно, плевать на него. Нашла что-нибудь?
— Я смогла побеседовать с двумя из того списка, — сказала Марина по телефону. — Ещё двое, до которых дозвонилась, просто отказались со мной говорить. В общем, всё примерно так, как ты и говорил. Стрельцов попросту начинал выдавливать их из юриспруденции после того, как громил в суде.
В целом я что-то подобное и предполагал. Эта мысль у меня появилась после того, как Марина ещё до начала суда рассказала мне, что сразу четыре государственных защитника отказались представлять Яну в суде. Ещё тогда мне показалось это странным. Да и высказанная ими причина, якобы отсутствие у них квалификации для эффективного выполнения своей работы, звучала настолько дерьмово и тухло, что за версту враньем воняло.
А значит, имелась другая, куда более веская для отказа заниматься этим делом. И, как правило, самый простой ответ оказывается самым верным.
Причиной этой был Стрельцов. Очевидно, наказывать тех, кого он считал виновными, ему было мало. Потому что затем он брался уже и за тех, кто рисковал их защищать.
По словам Марины, двое молодых адвокатов, с которыми она смогла переговорить по телефону, сообщили, что после своей встречи с этим поборником «справедливости» начали сталкиваться с определёнными и довольно серьезными проблемами. Стрельцов организовывал проверки их практики, последовательно и педантично собирая мелкие нарушения. Всё, начиная от банального опоздания на заседание и неправильно оформленных документов и заканчивая финансовыми проверками их деятельности, давления со стороны надзорных органов. Даже имелись намёки на то, что в их случае рассмотрение поданных заявлений и ходатайств затягивались буквально до самого последнего момента, вгоняя защитников в лютейший цейтнот.
По отдельности всё это было не так уж и страшно. По крайней мере, для адвоката опытного. Но вот вкупе давало абсолютно противоположный эффект, лишая возможности нормально работать. В конечном итоге это вылилось в то, что, узнав, кто именно будет выступать обвинителем на процессе Яны, государственные адвокаты просто отказывались от этой работы, чтобы не рисковать своей практикой и возможными проблемами с его стороны.