Он. Она. Другая

— Лекарство. Как ты просила.

— Спасибо, — на автомате включаю газ под чайником, — Ужинать будешь?

Он садится за стол и протирает лицо ладонями. Понимаю, что настроение у него не очень. Наверное, на работе опять завал.

— А что ты готовила?

— Дада (уйг. — папа, так называют не только родного отца, но и свекра или тестя) попросил лагман, — Таир на меня не смотрит, хотя я — да. Тереблю в руках край полотенца, жду ответа.

— Я просто чай попью.

— Хорошо.

Пока я накрываю на стол к чаю, на кухню заходит дочка, а за ней моя свекровь.

— Нафиса спросила, куда ушел дадака (уйг. — папочка). Пришлось показать. Ну иди обними его.

Малышка пошла ровно в год, а через пять месяцев она уже уверенно держится наа ногах. Нафиса тянет к папе ручки и лопочет на чем-то своем.

— Иди сюда, кызым (уйг. — дочка). Как моя принцесса сегодня? — он тискает ее, а она поддается, смеется и тычет пальчиком в его щеку. Нафиса всегда так радуется, когда видит папу, ведь обычно он приходит поздно, когда я уже укладываю ее спать.

— Апа (уйг. — мама), садитесь с нами, — приглашаю свекровь к столу.

— Кызым, вы лучше сами попейте, мы пока с Нафисой побудем, чтобы она вам не мешала. Пойдем, джиним (уйг. — милая, родная). Дай папе отдохнуть после работы.

Свекровь забирает малышку и закрывает за собой дверь. Мы с Таиром остаемся одни, но он снова молчит. Сидит, смотрит в окно и о чем-то думает. Как бы я хотела, чтобы он хоть раз поделился со мной своими мыслями.

— Как дела на работе? — улыбаюсь и наливаю чай в пиалу.

— Нормально все. В понедельник еду в Атырау с группой.

Таир встает, подходит к холодильнику, вытаскивает оттуда молоко в стеклянной бутылке и наливает в сверху. Молоко сворачивается, а Таир морщится и говорит, подняв на меня глаза:

— Прокисло.

— Да? Странно, — беру бутылку в руки и смотрю на цифры. — Ой, срок годности сегодня закончился.

— Зачем ты берешь его, если у него такой короткий срок годности?