Даже если ты уйдешь

— Думаешь, это не последний пожар? — нахмурилась Эсми.

— Да кто его знает. Барахолка слишком лакомый кусок для многих. Только страдают обычные люди.

— Мам…

Эсмигюль повернула голову на нежный голосок дочери и увидела в дверях заспанных двойняшек в пижамах. Они потирали глаза и сладко зевали. Их мама сорвалась с места и оказавшись рядом, села на корточки и обняла обоих.

— Что случилось, мама? — удивился Руфат.

— Все хорошо, — Эсми пыталась скрыть волнение. — Просто я так вас люблю.

— Я тоже тебя люблю, мамочка, — сын крепко обнял ее за шею.

— А я еще сильнее тебя люблю, — гордо добавила дочка и прижалась с другой стороны.

В тот момент Эсмигюль еще не знала, что семья Юсуповых потеряла практически всё. Как и не знала того, что готовит ей будущее и завтрашний день. Но она дала себе слово, что сама поставит на ноги своих детей, поставит их на ноги, воспитает так, чтобы они выросли честными, свободными и счастливыми.

Глава 11. Леди босс

Десять лет спустя

Эсмигюль тридцать семь и она добилась всего, о чем мечтала. Из родительской кухни, где с утра до вечера лепила и пекла, она переехала сначала в небольшой цех и взяла двух помощниц, а затем благодаря грамотному финансовому плану, составленному родным братом Назимом, только окончившим университет, Эсми позволила себе чуть больше. Взяв его в долю, как человека умного и серьезного, Эсмигюль начала свой путь в мире полуфабрикатов, где еще были свободные ниши. Сегодня в ее “Вкусняшках от апашки” работало тридцать человек. Они с Назимом арендовали большой цех и только-только запустили магазин в новом ЖК, вложились в рекламу, начали сотрудничать с крупнейшим онлайн продуктовым. Теперь все работало как часы, как слаженный механизм, которые настраивали годами.

Еще когда только начинала, потратила двести тысяч тенге (чуть больше 40 000 рублей) на оборудование, новую мясорубку и прочий инвентарь по мелочи. Хамза всю кладовку переоборудовал, чтобы две большие белые морозилки туда поместить, а потом еще вместе с Назимом развозил некоторые заказы по клиентам. Насиба же выручала с детьми — отводила их сначала в сад, затем в школу, делала с ними уроки. Однако укладывала двойняшек неизменно Эсмигюль, потому что они без нее не засыпали. У них даже появился свой маленький ритуал: перед сном Ситора и Руфат рассказывали маме о том, как прошел их день и перечисляли пять хороших вещей, которые случились с ними именно сегодня. Десять лет прошло, дети уже засыпали самостоятельно, но вечером, за чашкой горячего шоколада, они по-прежнему делились друг с другом радостями ушедшего дня. Эсмигюль однажды дала себе слово, что у каждого будет своя комната. Она его сдержала. Теперь они жили в трехкомнатной квартире неподалеку от родителей. Дом не новый, советский, кирпичный и очень теплый. Эсми делила спальню с дочерью, а Руфат спал в своей комнате. Зал был просторным — ничего лишнего, а кухня, как и хотела Эсмигюль, не шесть квадратов, а целых девять.

— Руфик, выходи уже давай! — колотила в дверь Ситора. — Я маме расскажу. Чем ты там занимаешься? Аааа… — она прислонилась к дверной щели, понизила голос и заговорщицки пробубнила:

— Рууууфииик, а чё ты там делаешь, а?

Щелкнул замок и из ванной вышел мрачный Руфат — свеженький и чистенький после душа.

— Мылся я там, — рявкнул он и проходя мимо сестры, сунул ей под нос ладонь. — На, понюхай.

— Фуу, кринж. Дурак.

— Сама такая. Ты же уже готова, чё ломилась?

— Я здесь лак для волос оставила, — пропищала девушка.