Рассудив мотивы девушки, брюнет отстранился.
– Лена, ты зла на Дениса, но я использовать себя для мести не дам. Спокойной ночи.
Сэро, прислушиваясь, быстрым шагом пошёл прочь. Позади раздались шлепки тапок об асфальт – Лена бежала следом.
Ибрагимов на это и рассчитывал. Старшеклассник повернулся, якобы нехотя дал повиснуть на себе.
Ленка начала целовать, говоря, что ей от него ничего не нужно, что не ждёт отношений. Мол, давно безответно любит. Хочет побыть с ним хотя бы раз. Только здесь и сейчас.
Школьники ушли с дороги в тёмную высокую траву. Сэро, уворачиваясь от поцелуев, упал на спину. Ленка села сверху. Захлебываясь желанием, задрала свитер, бешено стала целовать смуглый живот. Цыган расстегнул пряжку ремня, потом – молнию. Принудительно толкнул голову Лены вниз. Ровесница повиновалась.
«Учись, Коробкин, девушек уговаривать», – усмехнулся Сэро и закатил глаза от удовольствия.
Глава 6.
Солнечный переулок, где стоял Любин дом, брал начало от широкой Таманской – одной из центральных улиц станицы. Въезд был незаметным: с асфальта, в густоту деревьев резко шёл вбок завиток узкой гравийки, спускавшейся в низину.
Извилистая проезжая часть Солнечного была сплошь в мелких впадинах да крупных выбоинах. После дождя они превращались в сборище луж. В слякотные дни прохожие, петляя, наивно старались сохранить незаляпанными одежду и обувь. Переулок вился так, что пешеход мог узреть только близлежащие дома, но с каждым изгибом дороги ему открывался новый вид.
По обеим сторонам высились добротные дома из красного и белого кирпича. Перед постройками – приусадебные участки, организованные хозяевами под личные нужды. Пестрели и благоухали огромные клумбы да лужайки с деревьями, что склонялись под тяжестью плодов. Кто-то вырастил тополя, а некоторые засаживали участки сезонными корнеплодами или зеленью. Но и, разумеется, были, по меркам переулочников, нерачительные хозяева, у которых просто росла трава. А самые нерадивые вообще траву не косили, чем оскорбляли взор культурных соседей – любителей побеленных деревьев и разноцветных клумб.
На весь переулок было лишь три двухэтажных дома. Один принадлежал состоятельным пасечникам. Другой – красный, простоватый и некрасивый, с требовавшим покраски забором, – семье мотоболистов. Третий двухэтажный дом, тоже банальный и скучный, только белый, был в тупиковом конце переулка и будто прятался за маленькой ржавой калиткой да обвисшим проволочным забором. Там жил странный худощавый лысый мужик с тяжёлым взглядом на суровом лице. Люба всего пару раз видела его, въезжавшего и выезжавшего из вечно открытых ворот дома на бежевом, повидавшем жизнь, жигули. Потом мужик пропал и дом пугающе опустел.
Остальные строения были просторными да одноэтажными, квадратов в сто – сто пятьдесят, с треугольными низкими крышами и прятавшимися под коньками крошечными чердачными окнами. Крыши украшали жестяные водосточные системы с резными узорами.
В больших соседских окнах можно было разглядеть кружевной тюль и расшитые портьеры, на подоконниках – помпезные статуэтки да живые разросшиеся цветы в горшках. Окна – лицо дома. И лица соседских домов не изволили смотреть на прохожих грязными кружевами, измятой и перекрученной портьерной тканью – примета нерях и раздолбаев. Каждую складку на занавеске разглаживали. Хозяйки даже выходили на улицу намеренно посмотреть – не виднеется ли в убранстве окон неопрятный подвох, незаметный изнутри.
Любин дом красовался почти возле въезда, вслед за угловым домиком и огромным огородом бабы Клары. № 27 будто выныривал из-за угла чужой огородной сетки.
Придомовой участок Поспеловых – самый большой на переулке. На нем родители задолго до рождения дочери посадили двенадцать деревьев. Их стволы и ветви круглый год прятали жильё от взглядов посторонних и одновременно притягивали их.
Дело в том, что № 27 (нумерация шла от тупика, всего строений было 28) полностью отличался от остальных зданий. Крыша не треугольная, как у всех соседей без исключения, а трапециевидная. Значительно тянущийся в ширину и в высоту, в глазах прохожих дом выглядел замком на два этажа. На самом деле, второго этажа не было. Под массивной крышей прятался необъятный чердак. Окна его Поспеловы украсили занавесками. Прохожие, не догадываясь об обмане, благодаря тюли принимали второй этаж за жилой, и не понимали, почему там никогда не горит свет.
Солнечный переулок выглядел маленьким, зелёным, цветущим, петляющим и невероятно уютным. Особенно когда распускались плодовые деревья. Улица тогда покрывалась благоухающими бело-розовыми лепестками. К концу сентября густая зелень только начинала желтеть, признавая приход осени.
***
Никто не любит понедельники, и Люба не была исключением.
ebooksa