Очаровательный злодей

22
18
20
22
24
26
28
30

– Обязательно. Обещаю, тебе не придется за меня волноваться.

Боже, он действительно был в этом хорош. Он натягивал на себя маску доброжелательности столь же умело, как и делал кое-что еще.

Нарушал свои обещания.

– Мы можем переключиться на что-то более, э-э, мирское? – спросил Джакс в пути.

Мы ехали всего пять минут.

На шоссе ветер взъерошил волосы парня, разметав их во все стороны и разнося по салону пряный запах корицы и мужской аромат. Я хмуро опустила все окна.

– Это не религиозная музыка, – ответила я, прекрасно понимая, что он просто высмеивает мой музыкальный вкус, как до этого высмеивал мой велосипед. Есть хоть что-то, что могло бы укрыться от его внимания? Я выпрямилась в сиденье. – Это фолк.

Джаксен медленно поднял бровь.

– Как скажешь. Я переключаю.

Не успела я запротестовать, как музыка уже сменилась хип-хопом, а Джакс откинулся своим огромным телом на спинку сиденья и засунул руки под мышки. Очки-авиаторы все еще скрывали его глаза, но я прекрасно понимала, что парень обводил пристальным взглядом мою машину. Приподняв голову, он спросил:

– И что это, мать твою, за машина?

А теперь он взялся за мою крошку. Я сжала зубы.

– И что с ней?

– Что с ней? – Приподнявшись, он щелкнул пальцами по плюшевым игральным кубикам на ветровом стекле. – Это ведро с болтами действительно доберется до универа? В последний раз я видел такую в сериале «Семейка Брэди»[5].

Это было одно из моих любимых шоу, так что я ничего не сказала и ничего не получила в ответ, кроме высокомерной ухмылки. Джаксен положил руку на приборную панель и посмотрел на меня.

– В чем подвох?

– Подвох?

Парень кивнул, а затем меня ослепило сияние зеленых глаз, когда он поднял свои очки-авиаторы и водрузил их на волосы. Радужки его глаз напоминали собой друзы кварца, сросшиеся вокруг зрачка.

– Вся эта чушь про примерную дочь политика. Клянусь богом, я просто задыхаюсь от этого дерьма, когда нахожусь в компании тебя и твоей мамаши. Вы это всерьез, что ли?

Оцепенев, я крепко держала руль двумя руками, пока мое сердце ухало в груди. Я не могла понять, почему он это все говорит – из искреннего любопытства или из желания сделать гадость.