Две жены моего мужа

22
18
20
22
24
26
28
30

— Она слишком много знала и стала мне мешать, — дьявольская улыбка мелькнула на его лице. — Лина все равно сошла с ума и была отработанным материалом. Ее самодеятельность нарушила мои планы.

— Ты воспользовался тем, что у нее проблемы с психикой, — глухо произношу я.

— А у кого их нет? — ухмыляется он и проводит костяшками пальцев по моей щеке. Я резко поворачиваю голову вправо, но он фиксирует мою голову так, чтобы я смотрела на него. — Возьми Искандера. Ревность, зависть, ощущение, что ты всегда будешь вторым. Он ведомый и сыграть на его чувствах было не так сложно.

— Почему? За что ты нас так ненавидишь?

— Хочешь узнать за что? — подушечки пальцев теперь давят на шею, перекрывая кислород. Его глаза наливаются кровью, на лбу пульсирует вена. — Банальная история. Жила-была девушка, которую соблазнил богатый бизнесмен. А она дурочка влюбилась в него и верила, что он уйдет от жены. Но нет, не ушел. Бизнес и связи оказались дороже. А когда девушка умерла при родах, он своего ребенка, как ненужного щенка спихнул ее сестре, а чтобы совесть не мучила посылал каждый месяц деньги. Только в это время его законная жена тоже родила мальчика. Еще одного, — на секунду он горько усмехнулся, но затем стал еще жестче. — Лучшие школы, университеты, семейный бизнес, акции — все досталось им и тебе. А мне, как выродку, ничего. Хотя, — он потянулся за пистолетом, взял его и поднес к моему виску. — Шал (каз. — старик) оплатил мою учебу, прикинулся щедрым спонсором, помогающим одаренным школьникам. Потом устроил к себе. Я тогда еще не знал, что я его сын. Узнал, когда тетя была при смерти и призналась. Сказала, не хочет уносить эту тайну с собой. Я пришел к нему и все высказал. А он…он просто сказал мне “прости, так получилось”. Но закон бумеранга сработал очень быстро.

— Ты... — захрипела я, вспомнив, что отец Карима действительно умер в своем кабинете в столичном офисе. — Ты убил дядю Даниала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Нет, глупая, — засмеялся он, — я просто не сразу вызвал скорую, когда он схватился за сердце. Смотрел, как он подыхал. Знаешь, — он втянул воздух носом и отошел от меня, — мне было его не жалко. Я почувствовал облегчение. А потом узнал, что он ничего мне не оставил. НИ-ЧЕ–ГО! Все акции, недвижимость, деньги — все им, законным детям. Искандер — слабак. А Карим — нееет. Он как будто что-то чувствовал и не воспринимал меня всерьез. Однажды при всех отчитал, бросил на стол папку с отчетом, как шавке. Мне приходилось пахать, доказывать, что я чего-то стою. Тогда как у него все двери были открыты с детства. Это разве справедливо? Я решил разрушить все, что он строил, до основания. Настроить Искандера против Карима было несложно. Он и так всю жизнь на вторых ролях. А вот со старшим оказалось сложнее. Чего он больше всего боялся, знаешь?

Плачу и мотаю головой.

— Потерять тебя. От Искандера я узнал, что Карим помешан на своей жене. А чтобы вывести его из строя, надо подложить под него другую. Думал, он клюнет на эту влюбленную идиотку. Но нет, пришлось поработать. Если бы я только знал, что она больная.

— Ты тоже больной! — цежу сквозь зубы, а он снова хохочет зловеще.

— Я чемпион области по шахматам. И в моей партии все складывалось так, как я хотел. Он должен был умереть в горах. Мы все рассчитали. Но амнезия оказалась даже интереснее. Тем более, Лина залетела. Представляешь, с первого раза! Не то, что ты! — злорадствует Чингиз.

— Урод! — выплевываю я.

— Как приятно было смотреть, как вся его жизнь рушится. Помнишь, как ты мне пригрозила по телефону: “Я акционер, а ты Чингиз наемных директор, поэтому либо ты мне скажешь, какие дела у Карима с Линарой, либо я поставлю вопрос о твоем отстранении”. Помнишь?

Прикрываю глаза, потому что тогда я в сердцах действительного это сказала.

— Богатая, испорченная с**а, — он ходит из стороны в сторону, размахивая пушкой. — Ты получила то, что заслужила.

— Ты психопат! Твое место в психушке.

— Все, с***а, ты мне надоела, — рычит он, снова откладывает пистолет и надвигается на меня.

Какие-то ничтожные секунды и он придавливает меня своим телом. Я извиваюсь, пинаюсь, кричу так сильно, насколько мне позволяет севший голос. Кожа ремня больно сдавливает запястья. Выхода нет. Надежды тоже. Спасения нет.

Чингиз разрывает блузку и ведет мерзкими, влажными губами по груди. Слезы градом катятся по щекам, внутри все леденеет, превращаясь в острые сосульки, пронзающие насквозь все органы.

— Нет! Не надо! Нет! — реву, когда он стягивает с меня брюки, а затем приспускает свои.