— Какого хрена ты делаешь, Рик? — прорычала она, и от пылкости в ее голосе по моему члену пробежала волна жара.
— Убеждаюсь, что ты остаешься там, где я могу тебя видеть, — прорычал я ей на ухо, сильно дергая за полотенце и заставляя ее, спотыкаясь, направиться к двери душа. Я рывком открыл его и привязал ее руки к ручке, пока она с раздражением наблюдала за мной.
— Тебя это заводит или что-то в этом роде, потому что меня совершенно не интересует какой-то странный вуайеризм в душе, так что не стесняйся завязать мне глаза.
Я проигнорировал ее, скидывая кроссовки и носки, прежде чем сбросить шорты и продемонстрировать ей свою солидную длину. — Прямо как в старые добрые времена, да, красавица? — Я усмехнулся, и она решительно смотрела мне в глаза в течение нескольких долгих секунд с выражением, которое говорило: Меня-не-интересуют-твои-девять-дюймов.
Я шагнул обратно в душ, поворачивая ручку так, чтобы струя воды обрушилась на меня, ожидая, что ее воля сломается, когда я выдавлю гель для душа себе на руки. Когда я схватил свой член и провел ладонью вверх-вниз по нему, она опустила глаза и выругалась, проиграв игру, глядя прямо на него.
— Черт возьми, он стал больше? — изумилась она, потешив мое эго, и я одарил ее редкой ухмылкой, вспомнив, когда она видела его в последний раз.
— Думаю, твои сиськи тоже стали больше. У тебя всегда были красивые сиськи, — прокомментировал я, и она пожала плечами, как будто знала, что в наши дни так оно и было. И они смотрелись бы еще красивее, пока я посасывал бы из своим ртом.
Я вспомнил, как в последний раз был с ней обнаженным — раньше я часто вспоминал об этом, но теперь нет. Прошли годы с тех пор, как я позволял своим мыслям возвращаться к этому фрагменту моего прошлого.
— Давай, пока не появились копы, — поддразнил я Роуг, когда она уставилась на мою новую татуировку на голой груди. Мы были измазаны краской из баллончика, и Мэри Бет поджарила бы ее задницу, если бы она явилась в приюте в таком виде.
Она продолжала игнорировать меня, и я схватил ее за футболку, нетерпеливо срывая ее с нее. Охуенные сиськи.
У нее были сиськи. Идеальные, полные, обнаженные сиськи. И было уже слишком поздно, чтобы помешать мне увидеть их, когда она закричала и прижала руки к груди, чтобы прикрыться.
— Черт, — выдохнул я, глядя на нее. Я надеялся увидеть их с того самого момента, как они начали расти. Моему члену очень нравилось думать о них. И я имею в виду — прям очень.
— Ты что, постоянно срываешь с людей одежду и делаешь тайные татуировки? — требовательно спросила она, оглядываясь вокруг, как будто ища дыру, которая могла бы поглотить ее.
Румянец на ее щеках был чертовски милым, но от него по моей коже разливался жар. Я хотел попросить прикоснуться к ним, но не знал, как именно это сформулировать. Это поставило меня в странное положение, и внезапно я решил, что во всем этом дерьме все равно виновата она.
— Какого черта ты не носишь лифчик? — Заартачился я.
— Я не знала, что должна согласовывать выбор нижнего белья с тобой, придурком, — прорычала она. — Ты ничего не видел. Верно?
— Эээ, я вроде как все видел. И мне не хочется тебя огорчать, красавица, но у тебя очень красивые сиськи, и я не смогу их забыть. Никогда. Например, в день своей смерти я, вероятно, вспомню этот момент и скажу: Черт возьми…
— Я ненавижу тебя, — прорычала она, и я нахмурился, мне не понравилось, что она это сказала, даже если на самом деле она этого не имела в виду.
— Хорошо, хорошо, я сделаю так, что бы все было по честному, — сказал я, поднимая руки в знак капитуляции, и она, прищурившись, посмотрела на меня.
Я ухмыльнулся, решив, что так и будет, снял ботинки, расстегнул ремень, скинул джинсы и боксеры, а затем вышел из них и продемонстрировал ей свое самое ценное достояние. За последние пару лет он стал большим. Особенно когда у меня был стояк, а сейчас я был в городе стояков. Потому что, ну, сиськи.