Демон на одну ночь

– Тоже искренне на это надеюсь, – ответил Габриэль, когда ему предоставили слово, и пронзительно глянул в сторону повелителя эльфов. – Я всегда ратовал за содружество Иных. И сегодня и завтра все мы должны помогать друг другу.

Где-то Аманда уже слышала похожую фразу... В её тренированной памяти сотрудницы полиции всплыл угрожающе мягкий голос Габриэля, вкрадчиво произносящий: «Сегодня эльфы нам помогли, завтра мы им поможем». И калейдоскопом завертелись сопутствующие обрывки фраз: поля агрокомплексов, колорадские жуки, помощь Элсинэля...

И под шквал аплодисментов, наблюдая обмен притворно любезными улыбками между повелителем эльфов и главой демонов, Аманда сообразила, откуда росли ноги у пресловутой проблемы магистралей, да и у проблемы нашествия вредителей на посевы. Как говорится, у всякой шумихи тихие дирижёры.

Вот это тот самый случай, когда приходится вспоминать, что психология отношений – штука тонкая? Что мужчины порой поступают глупо лишь на том основании, что они мужчины?! Мальчишки сопливые, чтоб ей вампиры всю кровь выпили! Столетия прожили, мудрости так и не нажили. Игры у них, соревнования затеяли! Скольким людям нервы потрепали, сколько солидных людей от важных дел отвлекли! Почему при всяком объявлении о своей помолвке она так зла? Ей однозначно противопоказаны помолвки – на них она вечно мечтает придушить демонического графа, причём независимо от того, он ли является женихом. Надо бы профилактические разъяснительные работы провести и позаботиться о том, чтобы у будущего мужа оставалось поменьше времени и сил на подобные забавы. Например, расстройство желудка очень ограничивает активность передвижений, а непрерывное заикание парализует процесс деловых переговоров, затягивая их настолько, что на глупости и минуты не остаётся.

Однако умение держать лицо тренируется заранее как раз для того, чтобы мило хлопать ресничками и протягивать для поцелуя руку именно в те моменты, когда страшно хочется немного перевоспитать обнимающего тебя высшего демона. Она ни слова не сказала, когда Габриэль официально объявил об их намерении сочетаться браком, – она улыбалась. Когда они переходили от гостей к гостям, принимая поздравления, она тоже улыбалась. Когда мастер города говорил им самые прочувствованные слова – она улыбалась. И когда они присели за накрытый стол с фруктами, напитками и сладостями, она широко улыбнулась. Габриэль периодически вздыхал, нервно на неё поглядывал, но людный приём – не место для сугубо личных разговоров. К ним за столиком присоединились судья Кэмпбелл с адвокатом Мэнс, и шанс прямо объясниться здесь и сейчас был безнадёжно утрачен. Вот и прекрасно, она же виртуоз доходчивых намёков.

– Надо же, я буду дружна с графиней, – рассмеялась Вэл, горячо обняв её и не заметив искрящего напряжения между помолвленными лицами. – Тебя теперь придётся очень долго полностью именовать: графиня де Лорье дю Кюи де Суассон.

– Меня устроит краткое "графиня де Суассон", – проворковала Аманда и подхватила на колени своего котёнка. – Почему не Лорье? Видишь ли, о графинях Лорье история токсикологии как-то умалчивает, а вот графиня де Суассон была в своё время довольно известной личностью. Во Франции во времена правления Людовика XIV разразилась буквально эпидемия отравлений среди знати. Началось следствие, и графиня оказалась в числе посаженных под домашний арест вплоть до прояснения обстоятельств всех дел. Примечательно, что несмотря на сильные подозрения, её не арестовали и не казнили, как других «отравительниц Версаля», а всего лишь попросили покинуть страну. Возможно, графиня была ни в чём не виновата, но я как токсиколог считаю более вероятным, что она травила своих недругов профессиональней, чем другие, не оставляя никаких следов. В связи с чем её и боялись куда больше других: в те времена бытовал миф о таком яде, как кантарелла, который, по желанию отравителя, мог убить жертву через день, месяц или год после того, как был выпит. Поэтому никто из ведущих следствие не мог быть уверен, что мило улыбающаяся графиня ещё не успела подсыпать ему знаменитый яд. И предположение, что им потребуется противоядие, сотворить которое сможет только она, удержало голову графини на её плечах.

– Яд с таким строго рассчитанным отложенным действием вправду существует? – не на шутку заинтересовался судья.

– Нет, кантарелла такой же миф, как панацея, – похлопала ресничками Аманда и коварно усмехнулась жениху, намекая, что современная наука способна воплотить наяву самые разные мифы, надо лишь приложить капельку усилий.

– Какое фантастическое стечение обстоятельств: лучший специалист по ядам нашей современности обретает титул и фамилию графини-отравительницы XVII века, – приподнял ровные брови судья Кэмпбелл, смеясь одними глазами на строгом точёном лице. – Мистер Лорье, в таком совпадении есть нечто мистическое, не находите?

– Я не суеверен, – заверил Габриэль, но покосился на невесту несколько нервозно. В отличие от всех окружающих он успел изучить свою колдунью достаточно хорошо, чтобы опасаться вот такого милого выражения на её личике. Как известно, раздражённая женщина способна превратить в оружие всё, что подвернётся ей под руку, особенно если она – дипломированный знаток ядов и учёная вековая ведьма в придачу.

– Кофе, дорогой? – ласково пропела его невеста, причисляющая кофеин к самым опасным ядам, и высший демон невольно содрогнулся.

– Пожалуй, от кофе откажусь. В последнее время моё пристрастие к этому напитку отчего-то померкло, – ослабив узел галстука, хрипло ответил он под тихие смешки соседей по столу.

Верно говорят, что улыбка старших ведьм пугает сильней, чем ярко продемонстрированное возмущение. Будь он адептом-ведьмаком с мужского факультета академии, уже готовился бы вставать на колени и посыпать голову прахом своих волос и неудачных зелий. Но он был демоном – и с тем же великим усилием, с каким невеста подавляла злость, он подавлял раскаляющуюся страсть к её прекрасно разгневанной особе.

– Тогда чай? Покрепче? – протянули ему кружку. Он сделал большой глоток, и Аманда произнесла медовым голоском: – Чай – прекрасный напиток, на земле его пьют более двух тысяч лет. Тонизирующее действие чая обусловлено наличием в нём теина, и концентрация этого теина в чае (особенно в крепком и свежезаваренном) куда выше, чем концентрация кофеина в кофе.

– Почему мне слышится сарказм в твоём увлекательном рассказе? – прищурился Габриэль.

– В 1838 году Иобст и Мульдер доказали полную тождественность теина и кофеина, – проворковала его невеста.

Габриэль поперхнулся, но мужественно допил свой крепкий чай под весёлыми понимающими взглядами адвоката и её судьи-жениха.

«Смело, но неблагоразумно», – прочитал он во взгляде колдуньи и ещё чуток ослабил узел галстука. Какое счастье, что официальные приёмы никогда не затягиваются надолго!