– У нас у всех дети, – поддержал другой афганец.
Подобного разворота Витя не ожидал. План мести резко разваливался на части, вдобавок рассказать правду он не мог никому.
– Да вы че? Зассали?
– Да при чем здесь зассали? – Гриша поднялся из-за стола. – Никто не зассал. Мясорубки просто не хочется, как в прошлый раз. – Он еще раз вгляделся в лица товарищей. Затем посмотрел на фотографии. – Ладно. Вить, давай мы успокоимся и потом поговорим? На трезвую голову. Извиняй. – Он вышел.
Остальные афганцы потянулись за Гришей.
– А ниче, что он был нашим братом?! – заорал Витя. – Вы куда пошли, суки? Стоять! Стоять, я сказал! А ну!
Последний афганец, извиняясь, покачал головой.
– Да ладно, Вить.
Витя швырнул чашку им вслед. Металлический звон отскочил эхом от стен ангара. Алик и Эльза смотрели на Витю. Черно-белые. Теперь уже навсегда молодые.
Витя положил рамку фотографией вниз.
Вечером банда Цыгана развела под мостом костер. Друзья притащили несколько пакетов выпивки и дешевой закуски.
Но в основном закуска была тоже жидкая.
Дизель бренчал на пяти оставшихся струнах гитары, а к компании добавились две низкорослые девушки из старших классов. Одна – худосочная, в спортивной куртке и мини-юбке – пристроилась рядом с Дрючей у костра. Вторая – в сером свитере, с рыжими вьющимися волосами – разбирала пакеты с провизией.
Цыган сидел в стороне на капоте «Жигуля» и смотрел на дорожный фонарь.
Кощей перехватил у Сани лодку и потащил к реке.
– Не, Санек. Ты идейный! Подгон-то царский. Ща купаться будем. И Дрючу макнем.
Саня подошел к Цыгану с двумя бутылками пива и протянул одну.
– Будешь?
Цыган поднял голову, уселся на капоте ровнее и подвинулся, освобождая место.
– Давай. Садись, че стоишь?