Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

22
18
20
22
24
26
28
30

– У нас у всех дети, – поддержал другой афганец.

Подобного разворота Витя не ожидал. План мести резко разваливался на части, вдобавок рассказать правду он не мог никому.

– Да вы че? Зассали?

– Да при чем здесь зассали? – Гриша поднялся из-за стола. – Никто не зассал. Мясорубки просто не хочется, как в прошлый раз. – Он еще раз вгляделся в лица товарищей. Затем посмотрел на фотографии. – Ладно. Вить, давай мы успокоимся и потом поговорим? На трезвую голову. Извиняй. – Он вышел.

Остальные афганцы потянулись за Гришей.

– А ниче, что он был нашим братом?! – заорал Витя. – Вы куда пошли, суки? Стоять! Стоять, я сказал! А ну!

Последний афганец, извиняясь, покачал головой.

– Да ладно, Вить.

Витя швырнул чашку им вслед. Металлический звон отскочил эхом от стен ангара. Алик и Эльза смотрели на Витю. Черно-белые. Теперь уже навсегда молодые.

Витя положил рамку фотографией вниз.

Вечером банда Цыгана развела под мостом костер. Друзья притащили несколько пакетов выпивки и дешевой закуски.

Но в основном закуска была тоже жидкая.

Дизель бренчал на пяти оставшихся струнах гитары, а к компании добавились две низкорослые девушки из старших классов. Одна – худосочная, в спортивной куртке и мини-юбке – пристроилась рядом с Дрючей у костра. Вторая – в сером свитере, с рыжими вьющимися волосами – разбирала пакеты с провизией.

Цыган сидел в стороне на капоте «Жигуля» и смотрел на дорожный фонарь.

Кощей перехватил у Сани лодку и потащил к реке.

– Не, Санек. Ты идейный! Подгон-то царский. Ща купаться будем. И Дрючу макнем.

Саня подошел к Цыгану с двумя бутылками пива и протянул одну.

– Будешь?

Цыган поднял голову, уселся на капоте ровнее и подвинулся, освобождая место.

– Давай. Садись, че стоишь?