— Вопрос с твоей работой я беру на себя. С Гордеевым — всё решу. Поэтому собирай вещи. Закончу дела здесь, и сразу уедем.
Реальность обрушивается на меня леденящей волной. Когда-то давно я читала про Охотское море. Температура воды в нём зимой не превышает двух градусов. Даже самые стойкие и закалённые не смогут выжить там дольше четверти часа…
Сейчас у меня чёткое ощущение, что я барахтаюсь в холодных морских водах. И шансы выбраться отсюда живой — нулевые.
Отчаянная решимость наполняет мою грудь. Я буду бороться. Я не вернусь в свою прошлую жизнь.
Стиснув зубы, говорю тихо, но отчётливо:
— Нет.
Мурат удивлённо смотрит на меня.
Повторяю чуть громче, впиваясь ногтями в собственную ладонь:
— Я сказала — нет. Я никуда с тобой не поеду.
Выражение лица мужа меняется на глазах. Он натужно краснеет, жилы на шее напрягаются. Схватив меня за руку чуть выше локтя, привлекает к себе. Капельки его слюны попадают на моё лицо, когда он цедит сквозь плотно сомкнутые челюсти:
— А тебя никто и не спрашивает. Видит бог, я стараюсь быть милым. Но моему терпению есть предел. И он близок. Не хочешь по-хорошему, значит… будет по-плохому.
Его пальцы больно стискивают моё плечо, оставляя на нём отчётливые вмятины. Задираю подборок выше.
— Нет.
— Ах ты, дрянь…
Вторую руку заносит мне за голову. Цепляет ладонью воздух. От некогда пышной гривы моих волос остался лишь фантом. Хватает за основание шеи. Безуспешно пытаюсь вырваться.
Со стороны может показаться, что мужчина обнимает любимую женщину. И сейчас случится поцелуй. Но я-то знаю, он делает это для того, чтобы подавить и подчинить меня.
Бешено изворачиваясь в его руках, срываюсь на визг:
— Отпусти меня. Мне больно. Мурат!..
— Хватит! — громкий голос Захара звучит сейчас ангельской музыкой.
Мурат от неожиданности отпускает мою шею.