Предчувствие

Сюрреализм ситуации я успеваю полностью прочувствовать уже в субботу, ведь в этот день школа и весь город на сутки полностью забывает о Хэллоуине ради школьного матча. Сначала я не хочу идти с подругами, хотя зовут и они, и Лейла. Неприятные воспоминания о первом посещенном матче все еще не потускнели в памяти, но вдруг я понимаю — Дэн ведь в команде! В желании его увидеть я не могу признаться даже самой себе, но, как оказалось, все всё и так поняли. Оказавшись на трибуне, я высматриваю номера игроков, ища тот самый…

— Тренер не запланировал его участие в матче. Официально он то ли болеет, то ли отсутствует по семейным обстоятельствам, —тихо говорит Джейн, когда по стадиону разносится гимн. Я поднимаю на нее глаза, на лице подруги улыбка сожаления. — Мне Фил сказал, но я не стала тебя расстраивать.

Я усмехаюсь, делая вид, что все в порядке, но на самом деле это не так. После слов подруги интерес к игре действительно тает, и я уже больше наблюдаю за черлидершами, чем за игроками на поле.

В воскресенье Ксения Александровна во время вечернего кинопросмотра зовет меня и Киру к себе в комнату «по учебным делам». Кейт усмехается, но ничего не говорит — мы так и не сказали директрисе, что все в курсе подготовленного плана. Возле двери комнаты висит белая простыня с глазами — аля приведение. Совершенно не понимаю, зачем оно в этом закутке.

Когда Кира закрывает дверь, директриса достает со стола билеты и разъясняет план дальнейших действий. Три пересадки (Портленд — ЛА — Москва — наш город), чуть меньше суток в пути. Подруга будет уезжать налегке, взяв с собой только ручную кладь с самым необходимым. Я вспоминаю наши переполненные чемоданы во время отправления сюда и не могу представить, что бы я могла оставить здесь. Учебники? Возможно. Какую-то одежду и обувь еще. Если бы был срочный отъезд, можно было бы взять только себя и документы. Но синего зайца оставить? А технику? Это кажется немыслимым.

По лицу подруги мне непонятно, готова ли она к этому. Хотя в аэропорту в ЛА тогда она была с минимумом вещей.

— Я пока не говорила твоей маме о твоем возвращении — мы позвоним ей в дороге, чтобы не волновать. Ну и тогда она уже не сможет препятствовать нашим передвижениям, — предупреждает Ксения Александровна.

— Вот так сюрприз будет, — замечаю я.

— Иначе быстро ничего сделать будет нельзя. Твоя мама все еще является твоим опекуном, потому что ты еще не окончила школу. Ты можешь уехать из этой страны, но чисто теоретически твоя мама может подать на меня в суд и заставит вернуть тебя сюда, — разводит руками директриса.

— Нет, она так не сделает, — убежденно говорит Кира.

— Но может. Так что немного переключим ее внимание на всякий случай.

Вернувшись в свою комнату, я пытаюсь в очередной раз за эту неделю связаться с Дэном, но его телефон молчит, а в соцсетях и мессенджерах сообщения не значатся доставленными. Его отсутствие сопровождается тревогой. Я видела его дважды после того, как ему запретили видеться со мной, но это не успокаивает. С тех пор его могли раскрыть, с ним могут что-то сделать, а я даже не узнаю об этом. Вдруг наш план тоже раскрыт? Всю неделю я слежу за Дереком, который, как и все остальные, начинает держаться от нас на расстоянии. Лицо парня не говорит ни о чем, что могло бы случиться.

В понедельник нервы натягиваются еще сильнее. Остался всего один день, а кураторы не приходят вообще в школу. На уроках я вижу только Долона. Парень замечает мой взгляд в классе, приветственно кивает, но держится отстраненно. А ведь именно он что-то рассказал Кейси. Он может быть в курсе того, что происходит, но играет он не на нашей стороне.

Внутреннее настроение совершенно не совпадает с тем, что царит в школе. Когда на перемене ко мне подходит Лейла и что-то спрашивает про завтрашнюю вечеринку, я даже не сразу понимаю, что к чему. Часть ребят уже сегодня пришла на занятия в костюмах. Все заняты праздником, даже Джейн. Подруга продолжает снимать контент для соцсетей, подбадривая за кадром:

— Тат, ну не к похоронам же готовимся! А ну-ка улыбнись!

Но на душе слишком тяжело от неизвестности.

— Еще чего. Все получится, — произношу убежденно и забираю телефон у подруги, становясь оператором.

Я держусь уверенно, но меня саму подбодрить некому, кроме меня самой.

25.7

И все же 31 октября наступает. Очнувшись утром после традиционных кошмаров, я чувствую, как волнение возвращается. Оно словно обхватывает горло и стягивает его, душа. К завтраку я спускаюсь в пижаме и оказываюсь первой. Чтобы немного растормошить себя, приходится самой себе сварить овсянку. Достать маленькую кастрюльку, залить воды, подготовить крупу, сахар и соль. Пальцы дрожат, и я переворачиваю коробку с кашей на столе. В тот момент, когда я беру тряпку, в кухне появляется Кейт.