Я прижимаю ее к себе, беря за подбородок. Ошибки, которые я совершил, остались в прошлом столетии. Я не могу изменить того, что сделал тогда. В живых не осталось никого, перед кем я мог бы извиниться, даже если бы захотел. Я следую совету Мерседес и с этого момента буду тем человеком, которым должен был быть все это время. Я могу добиться большего. Я
— Я же сказал, что никуда не денусь. Разве что ненадолго вернусь в свой родной город, если ты захочешь прокатиться сегодня.
Она откидывает голову назад.
— Откуда ты?
— Мендон, Массачусетс. У моих родителей там была небольшая ферма. Когда я присоединился к программе, это было при условии, что я соглашусь разорвать все контакты со своей семьей и всеми, кто меня знал. Я слишком рвался в бой, чтобы понимать, что это может означать, но я попросил свою сестру кое-что для меня сделать.
— Что?
— Мой отец служил в Первую мировую войну и был коллекционером монет. Он вернулся с несколькими монетами, которые, по его словам, я должен был сохранить, потому что они точно будут чего-то стоить. Я сказал своей сестре, что, если со мной что-нибудь случится, она должна закопать их рядом с деревом, где мы похоронили мою любимую собаку. Я сказал ей никому никогда не рассказывать об этом, потому что я вернусь за ними. Она сказала, что то, о чем я ее прошу, не имеет смысла, но она все равно это сделает.
— Это прекрасно… и так грустно.
Я улыбаюсь Мерседес.
— Если она этого не сделала, я надеру ей задницу… или ее внукам, если смогу их найти.
Она бросает на меня долгий взгляд.
— Откуда деньги, которые ты оставил на моей кухне?
— Я получил их в чем-то, что называется дракой в клетке.
Ее рот округляется.
— Ты мог пострадать!
— Мне было больно, — я поднимаю палец с белой линией. — Но я исцеляюсь, помнишь?
— Так ты… бессмертен?
— Вряд ли. Я старею как обычный человек, поэтому предполагаю, что у меня будет естественная продолжительность жизни. Однако, пока я не мертв, я исцеляюсь, и только большие раны оставляют шрамы.
— Ты
Мой смех наполнен иронией.