– Повторяю: я не имею отношения к нападению на замок. – Голос Луминара стал таким же холодным, как его тело. – Соболезную твоим потерям, но помочь ничем не могу. И продолжаю размышлять над твоим предложением.
И отключился, заставив Бессмертного взреветь от ярости.
Крики.
Полные ужаса и боли. Криков было много, звучали они часто, издавал их только Фил, но они не сливались в один, не ритмичный, рваный, но один. Они звучали по отдельности, и каждый рвал душу Грэма на миллион кровоточащих кусочков. Крики его подчинённого, его брата, его друга, который оказался в плену из-за его, Грэма, ошибки.
Хотя у них могло получиться…
Грэм старался думать только о том, что у них могло получиться, потому что это была самая хорошая, светлая и тёплая мысль, которая могла им сейчас владеть. Последняя в жизни. У них могло получиться. У них почти получилось. Они прошли защиту и вырезали не менее трети сидящих в замке воинов Касты. Перебили бы всех, включая их опереточного лидера, но не сообразили, что Бессмертный считается важной фигурой и к его безопасности относятся очень серьёзно. А самое обидное заключалось в том, что столкнись десять вампиров с тремя рыцарями в открытом бою, ещё неизвестно, чья бы взяла. Но внезапность появления чудов и разрозненность в действиях масанов сделали своё дело: рейд провалился. Его воины мертвы или бежали, а им двоим не повезло оказаться в плену и теперь переживать напряжённую «беседу» с рыцарями. По лицам которых было видно, что предстоящий допрос не вызывает в их душах живого отклика, но приказ есть приказ, и раз им выпало делать грязную работу, они её сделают на «отлично».
– С кого начнём?
– Я пробил их рожи по базе «Тиградком». Этот, – Карл кивнул на Грэма… – главный.
– То есть знает больше, – прикинул Александр.
– А нам много узнавать не надо, – хмыкнул Игнатий. – Вопрос у нас, по сути, один: кто прислал?
К этому моменту вампиры уже не были парализованы вонзёнными в сердца кольями: их аккуратно вынули, а пленников привязали к деревянным креслам, не забыв воткнуть в них артефакты, препятствующие обращению в туман.
– Кто-нибудь хочет ответить?
– Вы нас всё равно убьёте, – хрипло сказал Грэм. И поймал себя на мысли, что знал, абсолютно точно знал, что однажды произнесёт эту фразу. Причём произнесёт именно так: хрипло, чуть подрагивая внутри от понимания, что фраза сбудется, но не боясь. Во всяком случае, пока не боясь.
– Действительно главный, – обронил Игнатий. – Поумнее.
– Я тоже не дурак, – угрюмо добавил Фил.
– А это мы сейчас узнаем, – невозмутимо ответил чуд. – Вы ведь понимаете, что умереть можно разными способами?
А в следующий момент стоящий у окна Карл поймал в карманное зеркальце солнечный луч и направил его на ногу Фила.
И вот тогда раздались крики. Полные ужаса и боли. А ещё – запах, ни на что не похожий запах масанского мяса, плавящегося под проклятым солнцем. Запах смерти.
Экзекуция продолжалась меньше минуты, что Грэму показалось часом, а Филу – вечностью. Затем Карл убрал зеркальце, а Игнатий вопросительно поднял брови.
– Дай слово, – отдышавшись, попросил Фил.