– Консул – это власть, а власть – это правила. Консул устанавливает правила и все им следуют, в том числе – сам Консул.
– Неужели?
– Да, чел, именно так, – очень твёрдо и неожиданно жёстко произнёс рыцарь. – Именно в этом заключается сакральность власти – в умении соблюдать собственные правила. Если власть плюёт на законы, которые она даёт, подданные будут плевать на них с той же радостью. Потому что, чел, рыба гниёт с головы. Консул, в отличие от тебя, это понимает, поэтому разбираясь в произошедшем, он будет искать не любимчиков, а виноватых. И виноватому крепко достанется.
Не очень долго, но мучительно больно – так описывали казнь, которую придумали для мятежных вампиров навы, назвав её «Искупать в лучах славы». Перед рассветом парализованных кровососов выставляли на открытое пространство – на поле, поляну или плоскую крышу – и оставляли ждать последнего в их жизни восхода солнца. Наблюдая за тем, как смертоносные лучи постепенно очищают деревянные колья от насаженных на них тел. Смерть наступала довольно быстро, но из-за кошмарных мучений масанам казалось, что казнь длится вечно.
– Как ты понимаешь, с технической точки зрения абсолютно всё равно, когда выставлять кровососа на солнце, поскольку восход не затягивает экзекуцию надолго. Но этот франт Сантьяга сказал, что так будет красиво и символично. Сначала все посмеялись, а потом стали казнить этих тварей на рассвете. Для чего приходится специально вставать в такую рань… В общем, символы победили здравый смысл. И знаешь, если бы у нас было время до завтра, мы, скорее всего, устроили бы экзекуцию по всем правилам, но времени нет. Поэтому твоё выступление получится чуть короче, чем следовало бы, и на заходе. Но ты всё равно искупаешься в лучах, кровосос, всё равно…
Грэму очень хотелось ответить. Даже не столько ответить, сколько выругаться, а ещё лучше – плюнуть рыжему чуду в лицо и потом выругаться, но мешал кляп, который так и не вынули после допроса. А если бы и вынули, то это ничего бы не изменило – из груди вампира вновь торчал деревянный кол, из-за чего он бы даже выругаться не смог, не говоря уж о том, чтобы плюнуть во врага.
Парализованный Грэм стоял в одном из помещений подвала и ждал своей участи.
– Если честно, мы бы тебе просто голову отсекли. Но Бессмертному нужно устроить для своих детишек представление, поэтому ты здесь. Я не извиняюсь, я рассказываю. – Игнатий почесал подбородок. – Ты послужишь сплочению Касты, кровосос, не уверен, что тебе это нравится, но других вариантов нет. Челы сильно испугались вашего нападения, и Бессмертный хочет привести их в чувство. Если тебе интересно моё мнение, то я с Бессмертным полностью согласен: казнить тебя нужно публично и жестоко. Пусть челы почуют кровь и поймут, что вас можно… и нужно убивать.
Рыцарь помолчал, затем вздохнул, а затем натянул на Грэма плотный чёрный мешок, закрывший его от макушки до пят. Саван вампира.
Полдень давно миновал, вечер вступал в свои права, однако солнце всё ещё светило очень ярко. На лазоревом небе ни облачка – идеальная погода для экзекуции над вампиром. Для показательной экзекуции, которую должен увидеть, а главное – почувствовать каждый член Касты. Каждый из тех, кому повезло пережить ночное нападение. Они уже пришли в себя, во всяком случае, перестали вздрагивать от малейшего шороха или неожиданного звука. Они омыли тела погибших, приготовив их к ночной похоронной церемонии. Они привели в порядок замок, а теперь собрались во внутреннем дворе, потому что…
– Я не хочу пачкать прощание с нашими друзьями казнью этого животного! – громко объявил Бессмертный. – И не хочу ждать рассвета, потому что он должен подохнуть до того, как мы начнём траурную церемонию. И поэтому собрал вас здесь сейчас.
Четверо магов вынесли носилки, на которых лежал завёрнутый в мешок Грэм, и когда собравшиеся поняли, кто на них лежит, раздались крики.
– Убить его!
– Смерть подонку!
– Смерть вампирам!
– Смерть ему!
– Смерть!
– Страшная смерть! – Голос Бессмертного вновь перекрыл шум толпы. – Зверь получит то, что заслужил!
– Да! Да! ДА!
Они так хотели крови, что во время речи постепенно, шаг за шагом, приближались к подиуму и теперь сгрудились вокруг плотной толпой.