Я сидела на полу, прижавшись к ледяной стене, пытаясь дышать. Но воздух казался густым, как масло, и каждый вдох давался с трудом. Тело не слушалось, всё ныло. Руки затекли, верёвки врезались в кожу так, что, казалось, они стали частью меня. Подвал был тёмным и влажным. Грязь под ногами, заплесневелые стены, запах гнили и железа. Где-то капала вода — звук раздавался гулко, будто капли падали прямо мне на мозг. Губы пересохли так сильно, что я ощущала только трещины. Хотелось воды. Хотелось… всего. Тепла, света, свободы. Но больше всего хотелось одного — его.
В голове крутились его лицо, его голос. Тот, который всегда был грубым, но надёжным. И его руки — сильные, уверенные. Всегда тянущие меня вверх, когда я падала. Он найдёт меня. Он должен. Но где-то глубоко в душе страх поднимал свою грёбаную голову. Он шептал, нашёптывал:
Я зажмурилась, стараясь заглушить эти мысли.
— Нет, — прошептала я. — Нет…
Но страх продолжал душить, как чёртов змей. Резкий скрип двери заставил меня дёрнуться. Я подняла голову.
Он.
Свет из коридора вырвал из темноты его силуэт. Высокий, тёмный, холодный. Он вошёл, не торопясь, как будто был хозяином этого дерьмового подвала. Впрочем, так оно и было. Его улыбка — ледяная, мертвая — встретила меня первой.
— Доброе утро, девочка, — произнёс он, его голос эхом разлетелся по комнате.
Я сжала зубы, глядя на него. Ненависть. Это было единственное, что держало меня в сознании. Я не позволю ему увидеть мой страх. Он прошёл ближе, его шаги были медленными, размеренными. В одной руке он держал стул. Он подошёл, бросил его передо мной так, что дерево громко ударилось о бетонный пол. Я не дёрнулась. Он сел. Его поза была расслабленной, но глаза — нет. Они сверлили меня.
— Знаешь, — начал он спокойно, его голос был противно мягким, как липкая патока. — Я знаю, о чём ты думаешь.
Я не ответила. Только смотрела на него.
— Ты думаешь, что он придёт, да? — продолжил он, улыбнувшись уголком рта. — Ты думаешь, он спасёт тебя.
Внутри меня что-то ёкнуло.
— Но, девочка, — он наклонился ближе, его глаза сузились, — ты не знаешь правды.
— О чём ты… — мой голос сорвался, прозвучав слабее, чем я хотела.
Он заметил это. Конечно, заметил. Его улыбка стала шире.
— Ах, ты ещё не знаешь? — произнёс он, сделав вид, что удивлён. — А ведь правда всегда неприятна.
Я снова ничего не ответила, но мои руки в верёвках непроизвольно напряглись.
— Ты думаешь, он герой, да? — его голос стал резче, но не громче. Он говорил спокойно, холодно, словно считал меня ничем. — Спаситель. Тот, кто вытащит тебя из любого дерьма.