– Ах, Сиб! А кто же будет укладывать меня в постель и поить горячей кроличьей кровью?
– Он, – указав на Вруна, сказала Сибил.
– Я?! – воскликнул шеф. При всей любви к сестре мэра, с таким унижением он смириться не мог. – Это не входит в мои обязанности!
– Нет, Сиб. Он будет сопровождать тебя до самого Бегипта. – Недоум повернулся к Вруну. – Присматривай за моей сестрой, Врун. Проследи, чтобы заморский климат не наделал ей вреда. И не пей воду из Нала, Сиб! Я слышал, там много всякой заразы: печеночные трематоды, вирусы желтой лихорадки и тому подобное. Береги себя.
– Благодарю за предупреждение, Толстопуз, но я не собираюсь пить речную воду! Вечерами я буду пить розовый нектар на верхней палубе колесного парохода!
У мэра помутилось в глазах.
– Розовый – от кроличьей крови? Я уже почти готов ехать с тобой! Но, боюсь, моему желудку повредит заморская еда. Пусть о тебе позаботится Врун! А потом он по Кашемировому пути отправится в Катай.
– А зачем мне туда ехать? – удивился Врун.
– Ты последуешь за этим проклятым лаской-детективом, Серебряком! Ему поручили раскрыть там какое-то таинственное преступление. Мне нужно, чтобы ты раскрыл его сам, и тогда вся слава достанется мне, то есть нам, ясно? Я хочу, чтобы Великий Панголин прислал мне благодарственное письмо и рассказал всему свету, какой я благородный зверь.
– За мной совсем не надо присматривать! – вмешалась Сибил.
– А я и вообще не хочу никуда ехать! – воскликнул Врун.
– На этот раз вы оба поступите так, как прикажу я! – прорычал Толстопуз Недоум. – Я хочу обеспечить безопасность моей сестры и хочу, чтобы Великий Панголин считал меня своим спасителем. Вы, надеюсь, понимаете, насколько улучшат экономику нашей страны хорошие отношения с Катаем? Мы получим фарфоровую посуду, ревень, чай и рисовые лепешки! Ну, лепешек, возможно, и не получим, но уж чай – непременно! Если наладим добрососедские отношения с императором, на нас прольется денежный дождь!
– Но… – начал Врун.
– Никаких «но»! – перебил мэр. – А теперь пошли посмотрим на эти пыхтелки!
– Если ты не возражаешь, Толстопуз, я не пойду! – сказала Сибил. – Эти гонки такие шумные и неорганизованные. Лучше я посижу в библиотеке и почитаю что-нибудь о Бегипте!
– Да, там шумновато, – надевая толстое пальто и цилиндр, согласился мэр. – А вот насчет неорганизованности ты не права.
Выйдя на улицу, Толстопуз Недоум поежился. Стоял холодный, ветреный мартовский день, а он даже в хорошую погоду мерз, поскольку его предки предпочитали круглый год сохранять белые шубки. Все остальные горностаи, в том числе и шеф, пока не выпадал снег, были коричневыми и лишь в зимнюю стужу становились белыми.
– Остановим кеб? – спросил Врун, когда увидел карету, запряженную двумя желтошеими мышами.
– Нет, – последовал удивительный ответ. – На этот раз пройдемся пешком. Полезно. А по пути я буду щелкать зубами и махать лапой всем встречным. Если звери увидят, что я хожу пешком, как обычный горожанин, то на выборах получу еще больше голосов.
Мимо них проехала вереница портшезов, одни на паровой, другие – на механической тяге. Большинство жителей снимали шляпы перед мэром и шефом полиции, ибо весь город боялся их. Несколько самок позволили мэру Недоуму похлопать своих ненаглядных, пушистых деток по загривкам. Ласка-трубочист настоял на том, чтобы обменяться с мэром лапопожатием, и Недоуму пришлось потом отмывать лапу в питьевом фонтанчике. Затем за ними увязалась стайка неряшливых уличных сорванцов-ласок, которые распевали им вдогонку не слишком приятные куплеты. Когда мэр или шеф оборачивались, чтобы схватить их, те с ловкостью отскакивали в сторону.