– Через часок, наверное. Может, через два, – пожал плечами Стас и выразительно посмотрел на меня. – Если хотите, ещё в одно место сходим, но там я денег должен…
Я сунул ему мятую сотню и скомандовал:
– Пошли!
На этот раз Рыжов привёл нас в ту самую пятиэтажку, о которой и говорил Санёк-Татарин. Сразу во двор он не зашёл, сначала кинул камушек в окно и помахал кому-то и только после этого двинулся в подъезд. И даже так пришлось стучать в дверь и ждать, пока откроют.
– Пацаны со мной, – сообщил Рыжов сморщенному старику, от которого несло кислой вонью мочи.
С кухни тоже воняло, но чем-то химически-мерзким, там процеживали через марлю непонятную дрянь, да ещё булькало содержимое небольшой кастрюльки на загаженной плите. Стас поздоровался со знакомыми и пошёл дальше; мы – за ним. В следующей комнате не было никакой мебели, на матрацах валялись в забытье худая будто щепка девчонка и долговязый тип неопределённого возраста. Обои пестрели пятнами рвоты и крови, хватало мерзкого на вид мусора и на полу.
Под ногой хрустнул пластиковый шприц, я выругался и поспешил за одноклассником, который уже зашёл в дальнюю комнату. В ней оказалось не так загажено и даже сохранилась кое-какая мебель, да и пахло не блевотиной, а травкой, но мы с Андреем садиться на продавленный и прожжённый окурками диван не стали; отчасти из брезгливости, отчасти из опасения наткнуться на какую-нибудь иглу. Очень уж неприятные ощущения испытал, раздавив кроссовкой шприц.
Помимо дивана в комнате стояло два кресла: в одном развалился обдолбанный парень в спортивном костюме, во втором сидел худой мужик с желтовато-бледной кожей, казавшейся ещё белее на контрасте с чёрной рубашкой, в расстёгнутом вороте которой солидно поблескивала золотом массивная цепь. Он поднял на Стаса взгляд мутных глаз и медленно, растягивая слова, процедил:
– Чё пришёл?
Рыжов достал полученную от меня купюру, расправил её и подёргал в разные стороны.
– Зырь!
– На троих мало!
– Да не, – усмехнулся Стас. – Они Карбида ищут. Он им денег должен.
Худой заторможенно потянулся за коробкой, сунул в рот папиросу, прикурил и лишь после этого обратил своё внимание на нас. Уж не знаю, что за мысли ворочались в его башке, но смотрел он долго, потом сказал:
– Карбид с выходных не появлялся. Последний раз при лавэ был.
– А им не отдал, – вставил Рыжов и нервно почесался. – Не знаешь, где он мог денег надыбать?
– Без понятия, – пожал плечами мужик и протянул руку. – Сотку гони!
Стас отдал купюру, выудил из лежавшей на столе коробки папиросу и повернулся к нам.
– Ну как-то так, пацаны…
Но я так легко отступаться не собирался и взял инициативу в свои руки.