– Ясно.
– А теперь давай-ка всё заново прогоним. Что-то мы упускаем, не вижу я общего знаменателя у взрыва, похищения и ограбления.
– Мальцев же!
– Должно быть что-то ещё. Куда вы поехали после вокзала в день взрыва? Рассказывай во всех подробностях!
Я страдальчески поморщился, но лишний раз злить опера не решился, начал проговаривать все наши шаги.
– Кто вас на точке встречал? – уточнил Козлов, когда речь дошла до погрузки водки.
– Ильяс какой-то с двумя подручными, но они точно не при делах. Иначе нас с Романовым вчера бы там и положили.
– А больше на глаза никто не попадался?
Я припомнил разговор Ильяса с коммерсантом и сказал:
– В воскресенье ещё Рустам, шурин Мальцева, приезжал, какие-то у него претензии были, но мы с ним разминулись.
– А вчера?
– Вчера видел его в доме у Мальцева. Он сестру навещал.
– И с вами не поехал?
– А он и не должен был. Вадим собирался ехать, но передумал, со сторожем остался на складе.
– Вадим отпадает, не самоубийца же он, в самом деле, под взрыв подставляться. Остаются сторож, шурин и невесть кто ещё, о ком ты просто не знаешь, – пробормотал опер и повторил: – Шурин, шурин… – В трубке послышался тяжёлый вздох, затем прозвучал новый вопрос: – Алёна Жукова сейчас где живёт? По месту прописки или на съёмной квартире?
– На квартире. А что?
– Заеду к ней завтра, заявление о нападении возьму. Симак долго от нас не пробегает. А как только попадётся, сразу обвинение предъявим.
– Завтра воскресенье, – напомнил я.
– А куда деваться? Работы – завал, я Жукову даже в отделение вызвать не могу, просто не знаю, когда сам на месте буду, – пояснил Козлов. – Всё, отбой.
В трубке зазвучали короткие гудки, но стоило только опустить её на рычажки, как телефон вновь затрезвонил.