Инициатор

— Пока, — усмехнулся командор Борислав. — Вас найдут, где бы ни были.

Локти его были стянуты ремнём за спиной, с ног сняты ботинки, а торс обнажён. На грудине белел старый шрам, оставшись единственным знаком принадлежности — крест отец Владимир снял с него, как и забрал всё имеющееся оружие. Но это не мешало командору смотреть вокруг насмешливо и уверенно.

Алиса уложила Даниила подальше от командора, к самому преддверью алтаря, и села рядом, прижалась спиной к стене и опустила ладонь на лоб бета. От него тянуло жаром и холодом одновременно — разорванная шея парила от поднявшейся температуры, а тело стало негнущимся и холодным, словно у покойника. Веки едва колыхались и недавно отросшие ресницы неуловимо вздрагивали на тонкой молодой коже. Алиса следила за дыханием бета и иногда неосознанно запускала пальцы в едва подросшие волосы.

— Питание, — отец Владимир подошёл и, не наклоняясь, показал ей тёмную бутылку.

Алиса подняла взгляд на священника и покачала головой. Снова заворотило.

Священник поджал губы и нахмурился.

— Вы всё ещё уверены, отец Владимир, что идёте верной дорогой? — внезапно вполне серьёзно спросил командор Борислав.

Отец Владимир обернулся к нему, посмотрел задумчиво:

— А вы? Встречая препятствие, считаете, что это знамение неверного пути?

Командор снова насмешливо скривил губы и отвернулся.

— Разве дорога, ведущая к свету, не имеет камней на пути? — покачал головой отец Владимир и снова посмотрел назамерших в малоподвижности йахов: — Дорога добра — дорога преодоления. Там, где человек изворачивается, обходя камни, где сдаёт назад в страхе, где решает, что лучше просто, чем тяжело — там рождается дорога зла и лжи. И это не наша дорога.

Он дёрнул головой, словно перебивая себя, и стремительно ушёл к командору. Не церемонясь, схватил его за плечо, разворачивая спиной, и проверил ремень на локтях. Лицо наставника стало равнодушным, но белизна и пот на лбу выдали его страдание.

Священник отконвоировал командора в угол притвора и сухо приказал:

— Присаживайтесь, командор. На седалище.

Отец Борислав молча опустился на холодный пол.

— Ноги, — коротко приказал священник. Пистолет в его руке весомо направился в голову пленнику.

Тот глянул снизу вверх на старого инквизитора и, не переча, сложил ноги кренделем, подтянув стопы к бёдрам. Алиса знала эту позицию по медитациям — помогая сосредоточиться на запредельном, она и приводила в оцепенение, из которого без посторонней помощи подняться было сложно.

Отец Владимир отошёл от командора на несколько шагов и, не опуская пистолета, сел напротив. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Старый священник сидел прямо, в традиционной позиции на коленях, а пленник из-за заломленных за спину рук, немного наклонялся вперёд, и казалось, что его широкая массивная фигура пытается нависать над старцем.

— Я хочу понять… — негромко начал отец Владимир. — Почему за отродьем, которое губит женщин и искривляет веру, больше года идёт охота без результата?

Командор пожал плечами, насколько позволил стягивающий локти ремень: