Ну и почему нельзя нормально торговаться? Григорий давит своим фирменным змеиным холодным взглядом. Я же при этом стараюсь вспоминать его дочку-злючку и меня отпускает наведённое оцепенение.
Бились мы аки львы. Записали каждую мелочь. В итоге договорились следующим образом. Сырьё предоставляет купец, реализация тоже на нём. Я должен выработать оговоренное количество товара. Рабочие мои, расходы тоже. И тогда 15% с прибыли достанется мне. Как определить общую прибыль? Да никак, чисто на доверие.
Да, ещё Дурдеев отдаёт нам временно свои фазенду на берегу Волхова. От города чуть больше часа, ежели на повозке добираться. Там имеется жилая изба и можно втихаря от любопытных обустроить производство. Мы стукнули по рукам, составили договор и обошлись без видаков. Всё будем держать в тайне, потому что товар пойдёт левым путём.
В принципе Дурдеев ничего не теряет. Ну заселит четырёх человек в пустующую избу. Отдаст полста пудов воска, мы же его не съедим. Ежели не получится, то получим пинка под зад и всех делов.
А вот я рискую. Мне придётся вкладывать свои деньги в обустройство мастерской. А прибыль получим через полгода в лучшем случае.
А что, весьма неплохо. Изба вполне жилая, заселяйся и живи. Река в двадцати метрах, лес недалече. Имеется притопленная лодка, но думаю, для Ерофея починить — не проблема. Лодочный сарай и пара строений непонятного пока назначения.
Выпросив у Григория телегу, я принялся перевозить свои вещи. Вроде пришёл в этот мир голым и босым, а вона как, оброс шмотьём-то.
Аристофан был зол, но отдал нам заработаны гроши. Он не стал качать права, всё-таки не полная сволочь оказался. Повинился, я простил. На этом всё. А пока грузили сукно, что я выменял на кожу и меха, неожиданно нарисовался Семён.
— Чё хотел, Семён? — мужик мнётся, будто в любви объясниться собирается, но врождённые понятия не велят. Наконец родил, — да вот с вами хочу. Возьмёте?
И стоит спокойно так, ожидая моего ответа. Я же растерялся, — Сеня, так, а мы тута в Новгороде остаёмся. Хотим дело своё завести. Тебе это надо?
Хм, кивнул, что его всё устраивают, — Семён, но я не смогу платить тебе как Аристофан. Пока на ноги встанем, пока товар продадим.
— Ничего, живы будем не помрём.
А тут и Скорята подтянулся, он возился с упряжью неподалёку.
Я вопросительно мотнул головой, спрашивая его совета. Напарник одобрительно кивнул.
Ну, в принципе Семён тогда не спасовал, и нас поддержал. Да и лишние руки ой как не помешают.
Два дня мы возили груз. От города наше новое жильё вёрст так двенадцать будет, не ближний свет. Нужно было на торге закупить на чём спать и из чего есть. Опять-таки мучки взяли пару мешков, круп всяких. Этим руководит Ульяна. Жинка Ерофея. Неожиданно она оказалось совсем не старая ещё, лет тридцати пяти. Невысокая, вся-такая кругленькая и шустрая. Вот она и торговалась на рынке, а мы только платили и таскали к телеге, где дежурил её супруг.
Уже поздновато высаживать овощи, но Ульяна что-то всё-таки ухитрилась посадить. Дерево для ремонта и мебели купили поблизости от дома. Уже просушенное. Первым делом отремонтировали сарай, куда запустили пять кур с петухом. У крыльца пристроили немолодого кабысдоха, купленного у пацанов за копейки. Пусть бдит и воров отпугивает. Ежели собака брешет, значить дом не пустой.
На лодку Ерофей задумчиво посмотрел и наказал вытаскивать её на берег. Будет ею заниматься по ходу пьесы.