Я не отваживался.
Рональд Папен отпил глоток воды, посмотрел вперёд, в сторону транспортной экспедиции и сказал нечто совершенно другое. Такое, чего я никогда не предполагала:
– Потому что не получалось.
– Как это не получалось? – спросила я с выражением самой большой наглости, на какую способна пятнадцатилетняя девочка.
– Это трудно объяснить.
– Ну уж попытайся.
Тут Смутный впал в ступор. Он перестал есть и уставился на свою тарелку. По прошествии вечности он сказал:
– Представь себе следующее: допустим, ты устроила некое дерьмо. По-настоящему большое. Больше некуда. И люди, очень близкие тебе, от этого пострадали. И это никак не поправишь. Можешь себе такое представить?
Я могла, и очень даже хорошо. Я кивнула.
– И ты даже попросила прощения. Только проблема в том, что ты и сама не можешь себя простить. Ты так ненавидишь себя за то, что ты натворила, что тебе не помогло бы, даже если бы тебя простили. Тогда тебе остаётся сделать только одно: уйти с глаз долой.
– Значит, тогда ты сам нас покинул, а не мама тебя?
– Это всё не так просто.
– Ну, пусть это даже и трудно. Но я имею право это знать, – заявила я.
Папен встал и улыбнулся:
– Ты имеешь право на школьные каникулы, – сказал он. – Но я, к сожалению, вообще не имею представления, как организовать школьные каникулы.
– Не уходи в сторону от темы.
– Мы с твоей мамой тогда решили, что дальше не получится. Мы решили, что ты останешься с ней. И что мы будем контактировать, только если станет действительно необходимо. Вот как сейчас.
– Ты лишил меня отца.
– Да, в некотором роде. Я хотел бы, чтобы ты смогла это понять.
И он вдруг вскочил и встал передо мной.