– Да, на каникулы приехала. К своему отцу.
– И кто же это?
– Его зовут Рональд Папен.
– У него есть дочь?
Я пропустила это обидное замечание, целиком захваченная удивлением, что он вообще его знает, и спросила, откуда.
– Да его все знают, он же здесь всегда. Человек маркизы.
– Не забывай, кстати, что ты говоришь о моём отце. – Вот уже второй раз за этот день мне пришлось вступаться за Папена перед остальным миром.
– Ой, извини, конечно. Я дурак.
– А сам тоже здесь живёшь?
Алик жил в посёлке километрах в двух от свалки. Приходил сюда пешком или приезжал на велосипеде.
– Непосредственно тут, считай, никто не живёт. Только Лютц в своей автомастерской, твой отец, потом Ахим из экспедиции да, может, ещё кто-нибудь внизу, на Бальдус-штрассе. Точно не знаю. Это место в принципе не предназначено для жилья. Вон туда, ближе к Рейну, есть населённое рурское местечко. А здесь нет… – Он помотал головой и объяснил, что эта свалка уже не относится к Руру, а принадлежит, если точно, к Майдериху, но мне это было совершенно без разницы. Я уже начинала испытывать желание поесть.
– Мне пора домой, – сказал Алик. – К обеду. Моя мать сердится, если я опаздываю. Хочешь, пойдём со мной?
Я очень даже хотела. И Алик был мне интересен.
– Нет, спасибо. Я не голодна. И мне ещё кое-что надо сделать.
– Что именно?
– По бухгалтерии. Для фирмы моего отца. Так сказать, моя работа на каникулах.
– Понятно, – сказал Алик, закинул на плечо большие зажимные клещи и направился к будке, дверцу которой пришлось дёргать, чтобы сложить туда инструмент.
Мы распрощались, и Алик сел на велосипед, старый голландский велосипед, дамская модель.
– Завтра снова приеду, – сказал он. – Как тебя зовут, напомни?
А я ведь не говорила ему своё имя.