– Вообще-то да. А ты чего хотел?
– Ничего, просто так зашёл, посмотреть.
– Что посмотреть?
– Что ты делаешь. Но ты же ничего не делаешь.
Я предложила ему какао и сказала:
– Вообще-то я уже закончила свою работу. Можно и замутить что-нибудь. Не знаю что.
– Можно пойти на пляж, – сказал Алик. – Позагорать.
– Что за пляж? – спросила я и снова представила себе пляж в Майами, где сейчас как раз загорают мама и Хейко. И почувствовала болезненный укол, когда подумала, что Джеффри точно не лежит сейчас под солнцем. Я на мгновение представила его себе, увидела ужасную панику в его лице, его немой крик. Я попыталась стряхнуть это видение, но Алик всё же заметил на моём лице растерянность.
– Что? Ты не хочешь на пляж?
– Хочу, но про какой пляж ты говоришь?
– Ну, это наш приватный пляж. – И он принялся доставать из холодильника йогурт, сыр и две бутылки воды и складывать это в пластиковый пакет. И взял стаканы из подвесного шкафчика. – А полотенца у вас есть?
Я пошла в ванную и вернулась с двумя полотенцами для душа.
– Очень хорошо, – отозвался Алик, уже направляясь к двери.
Я пошла за ним по двору, он свернул налево, и я побежала за ним к воде. Он взял у меня полотенца, расстелил их на траве, замусоренной асфальтовой крошкой, камешками, ржавыми винтами и обломками, которые он аккуратно собрал и выбросил в кусты. Потом стянул майку и сел на полотенце.
– Иди сюда, – позвал он, и я села рядом с ним.
Какое-то время мы сидели и смотрели на канал Рейн-Герне, который, как мне казалось, вот-вот взорвётся, так было жарко. Мы молчали и время от времени отпивали по глотку воды, потом Алик стянул джинсы и в трусах пошёл к воде.
– Но ты же не купаться? – спросила я.
– А почему нет? Для чего тогда здесь море?
– С каких это пор Дуйсбург у нас стал приморским городом?
– Всегда был, – сказал Алик и бросился в воду. Проплыл несколько метров и крикнул: – Давай сюда, тут здорово!