– Ну так! Жизнь-то… не масло с медом. А лет-то прошло!
– Это твоя? – глупо киваю на девочку.
Конечно, чья же еще? Не в лесу же под елкой нашел.
– Младшая, – с гордостью. – Средняя в шестом, старшая в десятом.
– Ух ты.
И мы начинаем говорить – осторожно, касаясь нейтральных тем. Семья, дети, работа. Кого видели из наших. Где отдыхали. Ехать далеко. На середине дороги попадаем в пробку.
Если бы кто-то двадцать лет назад мне сказал, что я проведу с Андреевым два часа в замкнутом пространстве, я бы плюнула этому человеку в глаз.
В шестом классе перед уроком истории я обнаружила в портфеле… кефир. Холодный столовский кефир. И явно не полстакана обычной порции – там было гораздо больше. Некоторое время я ошарашенно смотрела на свою белую кислую руку. Слов не было. Мыслей тоже. Потом осторожно стала доставать вещи. В кефире было все – учебники, тетради, дневник. Обложки немного помогли, но не спасли.
– Это Андреев, – сказала подружка. – Вон он ржет.
Я повернулась. Его довольная улыбочка сразу растаяла.
– А че я-то сразу?! Сразу я! Да вон – спроси! Меня вообще тут не было! Сразу я!
И ничего ведь не докажешь. Мальчишки дружно поддакивали. В глазах – готовый взорваться смех.
Через два дня, лихо вскочив из-за стола после звонка, я взвыла от боли, ничего не поняла, снова дернулась и снова заорала. На спинке стула остался хороший клочок волос, которые весь урок старательно приклеивали скотчем. За моей спиной ухмылялся Андреев.
Мою сменку закинули на крышу сарая. Злая и замерзшая, я ползла на стену по спинам подруг и проклинала этого сукиного сына.
Когда все начинали смеяться, я сразу догадывалась – над кем. К спине была приклеена какая-нибудь гадость.
Андреев не оскорблял и не дрался. Он подло делал гадость и тут же оказывался вроде и не при делах. Он делал меня посмешищем. Он просто измывался.
А я ничего не могла поделать. Драться? Бесполезно. Он же больше меня раза в два. Битва слона и моськи. Еще одно триумфальное позорище. Обозвать? Было дело. Об стену горох. Просто ржет.
Одно я уяснила сразу – он ждет, что я заплачу. Ну уж дудки, облезешь. Поперек горла вставал комок, обида душила, но я посылала врага подальше и гордо удалялась под обидный ломкий смех – на моей спине опять что-то висело.
Нервы сдали, когда посреди холодной зимы пришлось бежать до дома в тонких потрепанных кедах. Это уж было слишком. Засунув синие ноги в ванну, я обдумывала месть. Ты достал, парень, ты очень меня достал. И уж я точно не стану клеить тебе на спину записочки.
На следующий день я прокралась в раздевалку, срезала с новой куртки все клепки, сломала молнию, а в карманы налила конторский клей. Привет семье, амигос.