Вернусь в свою деревню и всё! Тем более, мнение обо мне там сильно изменилось — оценили таки деревенские молочные продукты. Да и обижать теперь меня некому. Савву жрецы так воспитали, что он стал тише воды, ниже травы. Моя несостоявшаяся свекровь помогает сыночку компенсировать мне потери имущества. Ругаться и жаловаться ей теперь некогда — даже дочек своих, юных врушек, в работу запрягла. Данка тоже пашет за двоих, да ещё и в храм ходит на отработку — Степ, её муж, наказан жрецами и вместе с Саввой делает самую тяжёлую и грязную работу.
Наглая девица, та самая, что обещала для меня отобрать у свиней варёную морковь, теперь видит тех свиней постоянно и даже живёт с ними рядышком. Тут уж я постаралась — пристроила её скотницей в графской усадьбе. Годик поработает — научится вежливости.
Как Манака, например. Я её сразу построила, как только стала благородной. Теперь никакого самоуправства в замке не будет, и никаких подслушиваний. Графиня, когда узнала, хотела экономку уволить, но я отговорила — Манака знает своё дело, в бухгалтерии замка полный порядок, а наглеть я ей больше не позволю.
Так что нечего выпихивать меня замуж, я и без мужа отлично проживу!
В отличии от Фени, которая судорожно принялась ещё туже затягивать шнуровку, графиня достала веер и уселась в кресло так, словно ничего не произошло.
— Ульна, не доводи деда до греха! Ведь не посмотрит, что ты выросла и дама-мадама благородная стала — возьмётся за хворостину! Берёт тебя господин замуж — иди, не разговаривай, молись великим богам за милость их. Ты же ленту алую носишь, какие теперь хочу-не хочу? — причитала Феня.
Графиня молча протянула руку, и горничная вложила ей в свободную руку бокал с чистейшей родниковой водой, в котором плавали кусочки ревня — я заменяла им лимон.
Неторопливо обмахиваясь, графиня спросила:
— Итак, Ульнирика Рон Тахэти, потрудитесь объяснить мне, что произошло. И поторопитесь, — строго добавила она.
Вот только не надо из меня скандалистку делать! Я без повода никогда не ругаюсь, между прочим. За два месяца, которые прошли после наделения нас с графом Венсеном алыми лентами, графиня могла в этом убедиться. Я девушка мирная, спокойная, и на ровном месте не конфликтую.
В тот день, когда мы покинули моего негостеприимного прадеда, случилось ещё много событий.
До храма мы добрались без приключений. Но жрец объяснил, что до того, как объявить нас женихом и невестой, меня надо официально объявить девицей благородного происхождения. И тогда дать второе имя.
Я представила, сколько ещё будет бюрократии и приуныла.
— Как нам доказать, что барон Рон Тахэти признал Ульнирику? — спросил Венсан. — Может быть, великие боги выслушают наши мольбы и помогут?
— Не ваши, граф, а девицы, — сказал жрец. — Ульна-Ульнирика, великие боги милостивы и любят тех, кто не равнодушен к ближнему и не желает никому зла. Подойди к любому из богов и скажи свою просьбу. Мы увидим его ответ.
Я растерянно посмотрела на скульптуры богов. К кому? К Страде? Но богиня погоды переменчива, кто знает, какое у неё сегодня настроение. К Денаре? Богиня плодородия и беременных по умолчанию должна быть добра, только не покажется ли ей моя просьба пустяком, не стоящим внимания. Я же не беременная и урожая пшеницы не прошу.
Эрек? Бог всей воды и рыбаков. Он показался мне в прошлый раз более лояльным, чем остальные. Пойду к нему — всё равно я больше никого не знаю, слишком мало времени я живу в этом мире.
Я встала напротив бога Эрека, вытянула вверх руки и попросила:
— Великие боги и ты, водный бог Эрек. Прошу, дайте знак, подтвердите перед всем миром, что я — урождённая Ульнирика Рон Тахети.
Я ждала. Ждал Венсан, ждала графиня, только жрец, кажется, ничего не ждал и смотрел на меня спокойными равнодушными глазами.