Алиса кивает, напрягаясь. А я даже не могу придумать, что буду просить взамен. Просто готов сделать все, чтобы она никогда не узнала истинных чувств.
— Пашка, ты что, уродец, уже до рукоприкладства дошел? — медсестра сразу обрушивает на меня поток ругательств.
Конечно, с моей репутацией здесь, другой реакции я не ожидал. Но в груди все неприятно сжимается от мысли, что я могу причинить вред Алисе. Словесно я постоянно причиняю, да и не только ей, а вот чтобы физически — никогда. И никогда никому не позволю, насколько это в моих силах. Я единожды пересек черту, за что себя долго наказывал. Тот канун Нового года не забуду никогда…
— Нет, она упала с дерева.
— Ага, конечно, рассказывай мне тут. Знаю я тебя. Пользуешься тем, что девчонка молчит, не сможет сказать правду. Положи ее на кушетку и пошел вон отсюда, — женщина продолжает причитать со злостью.
Я смотрю на девчонку и вижу, что она переживает. За меня, что ли? Сердобольная дурочка. В этом вся она. Ей делаешь больно, а она жалеет не себя, а других. Собачек, кошечек, тараканов. Да всех. Поэтому никогда не буду ей ровней, никогда не смогу быть рядом больше, чем есть сейчас. Мы с разных планет.
Я вижу, как ее рука тянется в карман куртки, она достает блокнот с ручкой и что-то быстро там чирикает. А потом молча передает медсестре.
— Детонька, ну чего ты его защищаешь? Боишься, если расскажешь правду, еще больше тебе навредит? — женщина поднимает взгляд от блокнота.
Она начинает активно мотать головой из стороны в сторону, отчего ее мягкие локоны бьют мне по лицу. А я на миг зажмуриваюсь и кайфую.
— Ладно, упала с дерева, значит. Пусть будет так, — соглашается женщина.
Оставляю девчонку на кушетке и уже собираюсь покинуть кабинет, как маленькая ручка хватает меня за рукав. Я поворачиваюсь вполоборота к Алиске, она смотрит снова на меня, а я тону. Протягивает блокнот, где аккуратными маленькими буквами написано: «Спасибо тебе».
Вылетаю за дверь, как ошпаренный. Грудь жжет, глаза слезятся. Вот она — настоящая пацанская любовь. Возвращаюсь в гараж, и чтобы скорее отвлечься, начинаю молотить стену кулаками.
— Пашка, привет, ты чего такой грозный? — голос Алинки Самойловой режет слух.
— Самойлова, чего тебе надо? Иди отсюда.
— Ну, Паш, я хочу с тобой побыть, не прогоняй, — стерва льнет ко мне.
Ее руки ведут по плечам, она целует мою скулу. А я позволяю. Лишь бы вытворить Алису из головы, чтобы не мучила меня.
— Паш, слышал? Немая сегодня ногу сломала. Такая она дура, конечно.
— Откуда знаешь, что перелом? — полчаса прошло, как отнес ее в медпункт, а уже ползут слухи.
— Так на скорой увезли десять минут назад.
Опускаю голову. Хорошо, что успел, надеюсь, осложнений не будет.