«Долго.»
— А где мы? — тут же задаю второй вопрос.
— В частной клинике, мы сразу тебя сюда доставили, как только врач остановил кровотечение, — он отворачивается в сторону, не желая вспоминать события того дня. — Ты много крови потеряла…
— Паш, ты поговорил с Мишуровым? Как Игнат?
Мужчина встает и недовольно морщится, упоминание Минаева его ужасно раздражает. И он никогда не скрывал этого факта. Но мне важно знать, что все живы и все в порядке. Что мы не зашли так далеко во всем этом.
Жду ответа, но Павел не торопится изъясняться. Да и никогда он не любил посвящать меня в свои дела.
— Я все еще твой адвокат, мне важно знать, — нажимаю на него. Он саркастически усмехается и складывает руки на груди. Злится.
— Уже нет! — отрезает, но получается чуть более эмоционально, не свойственно ему. — Закончились игры, Алис. Теперь ты просто моя женщина, никаких адвокатских игр, Мишуровых и Минаевых. Дальше я сам разберусь.
В шоке смотрю на него, как ловко он все решил. Решил всю мою судьбу без меня. А я уж на секунду подумала, что он умеет давать право выбора, хотя бы мнимое.
— А меня спрашивать не нужно? — начинаю злиться. — Ах, ну да, конечно! Зачем мнение какой-то девки, да?
Откидываю одеяло на пол, пытаюсь встать, ногу простреливает, я шиплю от боли, но продолжаю упрямиться.
— Ты такая дура, Дворецкая! — Федулов взрывается. — Я чуть сам тут не откинулся, пока врачи тебя доставали с того света. Я первый раз, нахуй, схожу с ума из-за бабы настолько сильно, что теряю разум. Все кишки мне вывернула. Выкинуть тебя пытаюсь каждый гребаный раз, а когда тебя рядом не оказывается — я вою от тоски. Я не ебу, что ты сделала, ведьма, но и без тебя мне уже никак.
Вся эта откровенность максимально сбивает с толку, смотрю, как Павел мечется из угла в угол. Он нервничает, теряет контроль над ситуацией. Его трясет. От страха. От страха потерять меня.
В глубине души я что-то чувствую к нему, это пугает и будоражит одновременно. Пугает то, что я стала уязвима рядом с ним, с врагом. Будоражит то, что ранее таких эмоций я не испытывала никогда. Меня саму рвет на атомы рядом с ним. Хочу его, и сильные руки, губы. Хочу иметь право прикасаться к нему, целовать его. Понимаю, что он самый лучший и худший мужчина в моей жизни. Вот такая драма у нас складывается.
— Я испугалась за тебя, когда ты был под мушкой, — признаюсь ему.
— Я не знаю, как долго ты будешь отрицать, что у тебя есть чувства ко мне, Алис, — устало вздыхает. — Но я буду ждать.
Протягиваю руку к нему, он медлит и не подходит. Зову его, махнув кистью руки, он двигается в мою сторону, как хищник. Глаза горят. Я запускаю пальцы в его волосы, перебирая гладкую кожу на затылке, целую щетинистую скулу.
— Паш, я не хочу ничего делать и решать. Не хочу больше никуда бежать, — сдаюсь.
Решаю, что пусть все плывет по течению. Пускай я буду делать ровно то, что хочу. Не оглядываясь на страхи прошлого, позволяя себе быть плохой.
— Я не смогу тебя отпустить уже, — он целует меня.