– Ты перестал с ним общаться?
– Наоборот. Я как-то раз зашёл за ним, чтоб пойти гулять, а он попросил его не трогать, так как я отнимаю слишком много времени на ерунду. Его право. Да мне и нет никакого дела!
Несмотря на последнюю фразу, Марк увидел, что на самом деле Виктору не всё равно, а раз так, кто знает, сколько мыслей и чувств за стеной безразличия скрывает этот парень в смешной кепке.
День клонился к закату, а вместе с ним подходила к концу и неделя, когда жизнь Марка изменилась навсегда.
10. Мама и папа
Вернувшись из школы, Марк проделал до боли знакомый ритуал: разулся, помыл руки, поел и собирался уже идти переодеваться, как неожиданно застыл в коридоре напротив кабинета, где работала мама. Он стоял в тени и наблюдал за тем, как кипит работа. На столе неисчислимыми стопками лежали бумаги, на которых из-за печатных текстов не было живого места. Мама переходила от одного листа к другому, что-то выписывала, подчёркивала и задумчиво грызла кончик карандаша.
Сколько раз Марк видел, как мама работает, но никогда по-настоящему не обращал на это внимания. Сейчас же он заворожённо наблюдал за каждым её движением. Сама того не понимая, мама отдавала работе гораздо больше сил, чем думала. Это уже была далеко не та работа, где главенствовал принцип «сделал и ладно». Вовсе нет. В её глазах горел азарт, а на лице читался неподдельный интерес.
«Неужели она всегда так работала?» – подумал Марк.
Почему-то юноше на ум пришли первые воспоминания из жизни, когда он ещё ничего не знал о мире, где ему предстоит расти. В этой короткой вспышке он неумело переставлял маленькие ножки, изо всех сил стараясь дойти до мамы, которая сидела на полу возле дивана и ждала его с распростёртыми объятиями. Кажется… она тогда улыбалась, а когда у Марка получилось дойти, засмеялась. Или юноша себе это придумал? Марк не мог сказать наверняка: сомнения в реальности воспоминаний не желали уходить. Но скажу вам по секрету: он не ошибался.
Следом всплыло ещё одно воспоминание. Марку четыре года или пять лет, он стоит весь грязный, с порванной штаниной и слушает нравоучения отца о том, что так вести себя нельзя, нужно быть аккуратным с одеждой, не бегать и не прыгать, потому что можно убиться насмерть. Тут к отцу сзади подходит мама и говорит на ухо, но достаточно громко, чтобы мальчик мог расслышать: «Эдгар, брось. Ты же сам был таким, вспомни. Ничего страшного. Я всё зашью».
Отец мигом успокоился и ушёл в спальню, а мама присела на корточки перед сыном и провела тёплой ладонью по его щеке.
– Не переживай. Папа просто волнуется за тебя. Пойдём умываться, да? – она протянула ему руку, и вместе они пошли в ванную.
Повзрослевший Марк, не отводя взгляд от мамы, улыбнулся. С ней ему всегда было тепло. Но что он знал о ней и её прошлом за пределами всех этих воспоминаний? Только лишь сухие бессмысленные факты. Где и когда родилась, где училась, где работала. Среди жителей Фалько было не принято обсуждать личную жизнь, даже если это касалось родных людей. Друг для друга люди были живыми трафаретами, и это всех устраивало.
– Привет, – сказал Марк и пересёк порог кабинета.
– Привет, – не поднимая взгляда, ответила мама. – Еда на кухне. Новый брик я не покупала, но тот ещё вполне ничего.
– Нет, я хотел узнать, как у тебя дела, – ласковым тоном поинтересовался юноша.
– Что узнать? – удивилась Ева и наконец оторвалась от бумаг.
– Как дела? Как прошёл день?
– Нормально. Работаю.
– Я вижу, – кивнул Марк и сделал ещё несколько шагов вперёд. – Всё получается? Тебе ни с чем не надо помочь?