Она и в самом деле была ярче, чем у обычных людей, и на то были причины, о которых я точно не собиралась ему рассказывать. И вообще никому не собиралась. Так что нечего на меня так смотреть!
— Радужка как радужка, — шмыгнула я носом.
Мои мысли перескочили на другое: а ведь один уже так смотрел, и что? Поцеловал! Гад!
Я снова шмыгнула носом, высвободила подбородок из пальцев эль Мейра, хмуро на него посмотрела и перевела взгляд на пустоту напротив. Вытерла слезы тыльной стороной ладони и достала из кармана очки, которые сняла на время выступления. Надела и решительно произнесла, глядя на эль Мейра:
— Только попробуйте.
— Что?
— Только попробуйте меня поцеловать, и я лишу вас… самого ценного! — наконец придумала я достойную кару и отсела еще дальше.
Эль Мейр выгнул бровь и посмотрел на меня с интересом:
— Это чего же?
Чего-чего! Можно подумать, я и в самом деле могу угрожать членовредительством магистру боевой магии! Нет, если будет нужно, я в состоянии устроить здесь маленький филиал Пустоши, но это только в крайнем случае. Однако я и так девушка изобретательная, так что от кары ему, если полезет, точно не уйти!
— Самоуважения! — весомо заявила я… и все испортила, потому что не выдержала и икнула.
— Это страшная кара… — усмехнулся боевик.
Развить мысль он не успел, если и собирался, — в нашу беседу с совершенно неожиданным вопросом вмешался невидимка, о котором я успела подзабыть:
— А почему ваша комната в поместье была защищена от внутренних воздействий лучше спецзала? Это большая редкость. Обычно в жилых домах комнаты так не защищают.
И он совершенно прав. Дело было не только в том, что оборудование зала было неприлично дорогим и его стоило защищать от посягательств, но и главным образом в том, что его защита резонировала с защитой дома. И этот резонанс уничтожал или защиту дома, или защиту такой комнаты. Поэтому для охраны поместья дядюшка купил не менее дорогих, чем оборудование, магических собак, которые могли через день сдохнуть от несварения желудка, вместо того чтобы потратить эти деньги на защиту дома, которая продержалась бы многие годы.
Дядя мог пойти и другим путем: поселить меня во флигеле или сдать в монастырь Неумолчных плакальщиц — были и другие варианты, и все они заканчивались для меня совсем уж плохо, — но он сделал все, чтобы я чувствовала себя как дома.
— Мой дядюшка был оригиналом, — буркнула я наконец и пошла в наступление: — А вы вообще кто? Между прочим, невежливо общаться с девушкой, сидя под невидимостью, ик. — Я смущенно приложила ладошку ко рту и снова, к своему стыду, икнула.
Я была почти уверена, что этот невидимка и в самом деле заместитель министра образования. Наш первый разговор он начинал точно с такой же вкрадчивой интонацией.
— Вы уже и так знаете, кто я, — спокойно ответил невидимка. — И мне придется взять с вас клятву о неразглашении. О том, что я появился в Приграничье, пока никто не должен знать.
Я насупилась и сложила руки на груди. Пусть идет к… в Пустошь! Я еще клятв этому гаду не давала!