Карл долго желал стать исторической фигурой, и вот сейчас, когда корона у него в руках, ему отчаянно хотелось вернуть время вспять. Пусть тогда были лишения и трудности, но у него была цель, а сейчас… Эх! Нет у императора цели, разве что глядеть на бестолковых придворных.
– Ну уж нет! Не для того я стал правителем, чтобы в одночасье впасть в меланхолию. Империя будет жить, а вместе с ней и я! – император тяжело опустился в кресло, вытирая со лба капельки пота. День для него выдался ужасный.
Карл не заметил, как вошел в королевский кабинет – задумавшись, он мог делать привычные действия как марионетка: легко и беззаботно. В дверь тихо постучали.
– Кто там еще?
– Разрешите, ваше величество? – Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель протиснулся среднего телосложения мужчина с выпирающим небольшим животом, заработанным на государственной службе.
– А, это вы, вице-канцлер, чего изволите на этот раз? Может, короны захотелось? – нахмурившийся Карл раздраженно дернул плечом, будто сгонял надоедливого комара.
– Как можно, ваше величество? – немного побледнел вице-канцлер Гельмут фон Адлер, сжимая в руках позолоченную папку с алой бархатной тесьмой.
– Можно или нет – это и вправду не важно, а вот предлагать глупости больше не следует! Как вы говорили вчера? Напомните, пожалуйста, а то я подзабыл, – усмехнувшись в жиденькие усики, император с интересом глянул на взмокшего вице-канцлера.
– Но как же, ваше императорское величество…
– Сейчас же! – сдвинул брови Карл.
– Как изволите, ваше императорское величество, – глубоко вздохнув, Гельмут выпрямился, словно готовился принять смерть, правда, героического вида у вице-канцлера не получилось – не тот типаж.
– Я предложил перебросить часть войск на нашу восточную границу, к границе Османской империи. После чего перейти границу и занять земли Темешвара, а если все сложится совсем удачно, то и Сербии.
– Молодец, вице-канцлер, вы не просто государственный деятель, но и стратег, как я погляжу, предлагаете империи развязать еще одну войну в то время, когда Людовик того и гляди перейдет в контрнаступление? Страна не выдержит новой затяжной кампании, вы должны знать об этом. В чем дело? Неужели вас подкупили враги короны, и вы специально предлагаете начать заведомо проигранную войну?
Карл встал и подошел к разноцветному мозаичному окну; взгляд императора выделил в многообразии парка многовековой дуб, раскинувший ветви в стороны. Он походил на империю Габсбургов: такой же мощный и старый, но в то же время уязвимый для короедов и прочей мелкой погани. Хотя ветви дерева раскинулись далеко в стороны, но без ствола они – всего лишь дрова, как, впрочем, и большинство провинций империи Габсбургов без Австрии.
– Позвольте объяснить причины подобного заявления, ваше императорское величество, – вице-канцлер немного пришел в себя – он «плавал» не первый год при дворе и научился лавировать, казалось бы, в безнадежных ситуациях. Здесь ведь как – не умеешь интриговать, значит, в скором времени вылетишь в глухую провинцию доживать свой век.
– Попытайся, голубчик, а я посмотрю, насколько интересны доводы. В противном случае, Гельмут, нам придется продолжить эту душещипательную беседу в одной из камер дворцовой тюрьмы, – блеснув глазами, император злорадно улыбнулся.
Пальцы Карла нервно теребили края пурпурной мантии. Вице-канцлер поправил манжеты на рукавах, после чего сделал пару шагов вперед и негромким голосом сказал:
– Дело в том, ваше императорское величество, что султан сейчас не сможет воевать с нами. Новый царь России нанес турецким войскам два крупных поражения, турки просто не успеют собрать новую армию и отбить нападение. Так что, если отдать часть «лишних» завоеванных земель, то воевать с нами султан не станет – он против России-то не может выстоять, а если к русским присоединятся и наши полки…
Что будет после того, как австрийские полки вступят в войну против Османской империи, вице-канцлер Адлер не сказал, а лишь многозначительно глянул на Карла, мол, все проще пареной репы.
– Значит, у турок все так плохо, что они не в состоянии удержать приграничные земли? Вы, Гельмут, не боитесь ошибиться? – император стоял вполоборота к вице-канцлеру, задумчиво постукивая пальцами по столу.