– Случилось, пан Ностиц, эти москали посмели перечить мне! – лях резко развернул голову в сторону витязей, как бы невзначай положив ладонь на полированную рукоять сабли.
– А с чего вы, мой друг, взяли, что это москали? – поинтересовался пан Ностиц.
– Да что ж я не отличу благородного поляка от треклятого москаля? – удивился Грицкий.
– Конечно, как я мог забыть, – вымученно улыбнулся дворянин. Постояв пару секунд на лестнице, словно раздумывая о том, идти ли к компании поляков или подняться обратно в комнату, Ностиц выбрал первое. На душе старого интригана было неспокойно.
«И какого черта я поперся в Польшу? Не хватало денег? Нет, есть и не мало… так чего я старый пень забыл здесь, да еще эти московиты…» – Генерал, украв четверть миллиона злотых, обеспечил себе безбедную старость на долгие лета. Да что там себе, его детям этих денег хватит до старости, а может, если повезет вложить их в прибыльное дело, и внукам кое-что перепадет.
Но сейчас, как бы плохо не было генералу, он не имел права показывать это перед пронырливыми союзниками, намеревающимися при первом удобном случае скинуть с польского трона строптивого, непослушного Августа Саксонского. Что поделать, профессия старого вояки обязывает быть в курсе слухов и новостей о предстоящих военных кампаниях. Как устоять от неслыханного предложения нового найма? Пусть предыдущий контракт он разорвал с немалой пользой для себя, но ведь новый хозяин обещал много денег, почти столько же, что и русский царь. Эх, жаль, Петр умер, а то бы удалось вытрясти из него еще немало золотых рублей, ссылаясь на немыслимые (но несуществующие) проблемы. Увы, но молодой Алексей подошел слишком радикально к решению проблемы воровства в армии, особенно среди иноземцев. После того как по приказу царя Алексея на стенах Ревеля за грабеж мирных жителей и расхищение склада с провизией повесили трех капитанов: итальянца, саксонца и баварца, генерал окончательно понял, что вольготная сытая жизнь закончилась.
Решение ограбить захваченный город пришло в голову к генералу сразу после повышения. Другого подобного момента ему могло не представиться, ведь в подчинении у него был только один бригадир Федор Балк, а все остальные генералы в это время находились или в Прибалтике, или на южных рубежах России. Дело осталось за малым…
Приказ временного коменданта в магистрате города прогремел, словно гром среди ясного неба, введя в ступор глав ремесленных цехов и гильдий. На первое время общее управление в захваченных городах оставалось за коренными жителями, но только до той поры, пока в город не вступали переселенцы. Назначать их сразу на ответственные посты было бы глупостью, но и оставлять все в неизменном виде со стороны царя было большей глупостью. В итоге получился некий симбиоз коренных жителей и переселенцев: одни вводили в курс местных дел и проблем других, а те, в свою очередь, не претендовали в ближайшее время отбивать хлебные приработки у оставшихся в городе жителей.
Не обошел царский указ и Эльбинг, уравняв его со всеми вновь приобретенными городами балтийского побережья. А так как жители Эльбинга российского законодательства попросту не знали, то вынуждены были собрать требуемую сумму в указанный срок. Остановить генерал-поручика никто не мог, даже бригадир в это время отсутствовал в Эльбинге, уехав с проверкой по малым крепостицам. В итоге царю пришлось возмещать часть утраченных денег из казны, отнимая золото у детей-сирот, ветеранских домов и богаделен…
– Извините нас, панове, – пряча глаза в пол, внезапно сказал сержант Ходов.
Командир встал перед сдвинутыми столами, развернувшись боком к полякам.
– Эк ты, малец, легко отделаться хочешь! Подь сюда и прощения проси, тогда мы с панами забудем о твоей недавней выходке, – самодовольно процедил сквозь зубы Грицкий.
– Конечно, только скажите, панове, неужто и впрямь этот господин – всем известный генерал-поручик Ностиц? – не поднимая взгляда от пола, спросил сержант.
– Откуда ты об этом узнал? – пьяно бросил один из панов, вальяжно откинувшийся на стуле.
Ностиц, собиравшийся присесть на лавку между панами, удивленно воззрился на Ходова, а спустя пару мгновений заметно побледнел, делая шаг к лестнице.
– Нам, значит, крупно повезло… – хищно улыбнулся один из витязей, Степан Захарин.
– И не говори, Степа, – поднял взгляд от пола командир «волков», а именно они и явились по душу генерала предателя…
Что случилось дальше, трактирщик, вышедший с двумя кувшинами горячего вина, долго вспоминал темными вечерами, надеясь больше никогда не увидеть подобного. Молодые мужчины, только недавно начавшие брить редкие волоски на подбородке и щеках, выхватили из-под плащей пистоли и, не говоря ни слова, почти в упор расстреляли сидящих напротив них панов. Те попытались укрыться за дубовым столом, опрокинув его, но пришлые воины попросту обошли выживших с боков и, не доводя дело до сшибки в рукопашную, расстреляли лежащих ляхов прямо на полу, не дав подняться. Кровь алыми ручейками стекала куда-то в щель пола возле стены. Пол из толстых тесаных досок, привыкший к пиву и крови после очередного мордобоя, с жадностью впитал темную кровь ляхов, но, быстро насытившись, пропускал алые ручейки дальше.
Лишь один человек не был убит и, более того, даже не ранен, но он почему-то оцепенел. Генерал Ностиц обреченно смотрел на хмурое лицо сержанта Ходова…
На следующий день после происшествия в трактире «Добрый Михал» появились разгневанные шляхтичи. Прождав высокочтимого гостя, отряд вассалов Лещинского решил поискать генерала в ближайших трактирах: мало ли как бывает? Сами ляхи частенько позволяли себе на белорусских и украинских землях не только неделями просиживать на постоялых дворах, но порой и сжигать неприглянувшееся заведение, особенно если у них не было денег для оплаты постоя.