Я развела пальцы и медленно поглаживала ладонями мышцы на его груди. Так можно охватить еще больше. За ладонями последовали губы. Я попадала ему то в грудь, то в ключицу — короткими неумелыми поцелуями.
Он неминуемо сообразит, что я совсем не опытная партнерша. Все контакты, что были у меня с первым мужем, я провела на спине, почти не шевелясь. Вроде бы для леди это нормально.
Однако я догадывалась, что Его Высочество представлял нашу близость иначе. По-моему, от волнения я пошла пятнами.
Князя, merci bien, мало волновало, какая из меня любовница. Он сжал мое плечо, плохо соображая, что делает — и на нем теперь останутся отметины, — а сам переключился на полушария грудей с таким восторгом… Можно подумать, мое строение отличалось от всех других женщин и он не ожидал найти грудь на месте.
Я застонала. Это настолько чувствительно, что спокойно лежать у меня не выйдет. Ухватилась за его плечи и резко прижалась всем корпусом, затрудняя движения.
— Родерик, — кое-как выдохнула я. — Какой ты монстр? Зачем мне тебя останавливать?
Говорить было невыносимо трудно. А такую чепуху — и тем более. Очевидно, ему нравилось ласкать мое тело. Он почему-то все время старался доставить мне удовольствие.
— Нет, я тебя хочу. Безумно. Уже много лет. Как только видел твои изображения в газетах, то через меня будто все четыре стихии пропускали разом. А когда сегодня застал со Стефаном полуголой, головы лишился напрочь. Я готов был его разорвать.
Его пальцы опять причиняли боль, впиваясь в нежную кожу бедер с внутренней и внешней стороны. Сколько времени он провел, наблюдая, как я спала… Изводя себя. Сейчас я могла угомонить его с помощью магии, но что-то сдерживало. Был и другой способ.
Провела тыльной стороной кисти по правой щеке, на которой выступила легкая щетина. Тогда на балу после совершеннолетия, прежде чем поцеловать его, я сделала точно так же. И теперь тоже не сдержалась. Взяла его пальцы и поднесла их к губам.
Жалела ли я о том, что произошло из-за того поцелуя? Мы сделали круг и опять вернулись к тому же. Он предостерегающе зарычал.
— Это опасно сейчас, Нахаленка. Тьма берет вверх, когда я утомлен, подавлен. А я дико ревновал. Я сходил с ума. Зря ты ты пришла этой ночью. Возьми любой из артефактов с пола и бей прямо в грудь. Мне это ничем не грозит. Посплю еще часа четыре, и ты будешь в безопасности.
Какой он упрямый. И с годами почти не меняется.
Возбуждение, страх показаться неуместной, боязнь боли — нет, это не тот коктейль, который добавляет женщине уверенности в деле соблазнения любимого мужчины. Но отступать я не собиралась все равно.
Он все тот же Родерик. Он уже десять раз мог овладеть мной, а не изображать изваяние и не вести беседы после того, как я проснулась.
— Поцелуй меня немедленно. Что мне твоя тьма? Когда она меня пугала? Постарайся нежнее. А то утром будешь лечить мои синяки. Je veux faire l"amour avec toi *, Родерик. Так ясно? Или повторить по-ферес…
Но договорить он мне не дал, потому что накрыл рот губами.
Мы целовались до тех пор, пока я не перестала ориентироваться в пространстве. Теперь я могла только тянуться к нему, льнуть. Хлопать глазами в темноте и вдыхать его запах.
В какой-то момент он перекатился на спину и потянул меня на себя, одновременно стягивая сорочку.
— Мне никто еще так доходчиво не объяснял, Нахаленка. Твой аллейский великолепен. Обязательно поблагодарю Летицию.