- Добавить в чай? - для чего-то уточнила она.
- Зачем же? – удивленно пропыхтела я, стаскивая с отекших ног тяжелые туфли. – Сложите в баночку, съедим в натуральном виде.
Едва мне успели принести полный поднос одурительно пахнущей еды и мух в баночке для Дороти, а я только открыла серебряные колпаки, намереваясь, хорошенько позавтракать, пообедать и почаевничать, как в дверь постучались. Не доҗдавшись разрешения, в спальню ввалился Картер. Выглядел шантажист не лучшим образом, помятым и измотанным.
- Уже надо идти к дядьке? - уточнила я, с большим удовольствием проглотив ложку наваристого супа. Не помню, откуда уж сбежал Жюль, но готовил он божественно.
- Как? - Картер с оголодавшим видом уставился на поднос.
- Что? - изогнула я брови.
- Как ты уговорила Мэри тебя накормить до ужина?
- Я же черная ведьма, - пожала плечами. – У нас особое обаяние.
- Заявление, конечно, спорное, – грoмко сглотнула бывшая жаба.
- Прокляну, – с вкрадчивой улыбкой отозвалась я и широким жестом предложила: - Присоединишься к трапезе?
Не сводя взгляда с еды, Картер резво подсел за круглый столик, полностью занятый огромным подносом, схватил приборы и откромсал огромный кусок мяса.
- Оно с кровью, – заметила я.
- Я так голоден, что сожрал бы мясо, даже если бы оно, вообще, было сырым, - запихнул он кусоқ в рот и принялся с наслаждением жевать.
- Ну, тогда приятного аппетита, смотри от жадности не подавись, – пожала я плечами. – Интересно, Дороти расстроится, если ты умрешь голодной смертью,или она уже поставила крест на женитьбе?
В следующий момент мясо у Картера пошло не в то горло, он выпучился.
- Я тебя не проклинала. Слышал, что на водопое змеи даже козлов не кусают? - пришлось тут же откреститься от черномагических шуток. - Просто ешь помедленнее.
Плеснув из графина воды, я протянула Картеру стакан. Напpочь забыв, что не пьет из рук черной ведьмы, в три глотка он осушил содержимое и произнес:
- Нам надо идти, а то Уильям взбесится. Флинт выглядит отвратительно, не сегодня-завтра концы отдаст. Думаю, что прямо сейчас он объявит меня наследником.
С едой было покончено,и мы направились в хозяйское крыло. С приближением к апартаментам дядюшки Флинта сладковатый запах болезни казался гуще и отчетливее. На стенах, затянутых в натуральный шелк, дремали серебристые ночные мотыльки – ещё одни спутники смерти.
В комнате нас дожидались: гладко причесанный пастор, воспитанница Эбигейль с перевязанными пальцами, Уильям, отвратительно хорошо выглядевший без пиджака, парочка невнятных типчиков, явно стервятников из благотворительных фондов,и нескладный человек в нарукавниках, встретившийся нам в холле сразу по приезду. Воздух отравляло незаметное для других сладковатое зловоние. К своему счастью, не умеющие распознавать тошнотворный запах смерти, люди сгрудились вокруг высокой кровати с тяжелым балдахином. На ней, откинувшись на подушки, лежал изможденный, тяжело дышавший старик с изрезанным морщинами лицом.