На пороге своего кабинета стоял отец. В длинной ночной рубахе и старом колпаке с кисточкой, босиком и в очках. А напротив — я. Растрепанная, в мятом платье, с недвусмысленным красным следом на груди, за который Кьер был нещадно бит подушкой. Его, наверное, и не было видно в темноте коридора, но я особенно остро его сейчас ощутила под этим отцовским взглядом.
Сложно сказать, сколько продлилась немая сцена. Но когда я наконец открыла рот, чтобы что-то сказать, еще даже не зная что, какое-то нелепое оправдание… отец повернулся ко мне спиной и скрылся в кабинете. Беззвучно притворилась дверь, тихонько провернулся в замке ключ.
Я постояла еще несколько мгновений, отчаянно кусая губы, и, ничего не придумав, принялась подниматься к себе.
Дьявол!
На душе сделалось гадко. Разом испарилась воздушная легкость, оставшаяся после прощания с Кьером, навалилась усталость и какое-то отчаяние.
Что ж, вечер оказался на диво богатым на эмоции…
Я прошлась по комнате, избавляясь от одежды, и взгляд упал на белый конверт, лежащий на столе. Очевидно, письмо пришло, когда мы уже отбыли на бал. Имя отправителя заставило меня встрепенуться и отодвинуть все душевные терзания подальше. Торопливо переодевшись в ночную сорочку, я забралась под одеяло и с хрустом надломила сургучную печать с оттиском герба Ланландского всенаучного университета.
«Дорогая леди Эрилин!
Я спешу написать вам, чтобы снять со своей души хотя бы часть того долгового груза, который на ней висит. И в первую очередь хочу заметить, что ваш протеже проявляет себя с наилучшей стороны, несмотря на серьезные пробелы в теоретической базе, которые, впрочем, я надеюсь быстро восполнить.
Что же касается вашей скромной просьбы, то вот что мне удалось выяснить на сегодняшний день.
Господин Стэнли получил диплом артефактора в Высшей Карванонской магической школе, которую впоследствии перевели в ведомство нашего университета и переформировали в факультет магических наук. Несколько лет был учеником известного тогда в широких кругах артефактора, специалиста по печатям высшего класса. Затем открыл частную практику, совмещая ее с теоретическими исследованиями. Несколько его статей вызвали немалый ажиотаж, ему предлагали место в университете, но он отказался. Изобретение новой печати стало сенсацией для всего мира, никаких предпосылок для этого не имелось, несколько работ, которые велись в этом направлении другими артефакторами, провалились еще на теоретической стадии, а о том, что господин Стэнли в принципе занимался этим вопросом, никто даже не подозревал. Для всех знакомых с ним новость была абсолютным шоком, но высочайшую секретность изобретателя легко объяснить уникальностью разработки.
К вопросу о дефектах речи — оными Стэнли не обладал. Однако мне удалось выяснить, что шепелявил его ученик и, если верить источникам, самый близкий и преданный друг — профессор Дин. В отличие от своего учителя, он читал лекции на кафедре артефактики. Коллеги отзываются о нем высоко, хоть все и солидарны во мнении, что по уровню знаний учителю он все же уступал. Талант практика в нем был сильнее, нежели теоретика. После представления новой печати широкой публике именно он, в качестве представителя своего учителя, проводил демонстрационные испытания на добровольцах, которые, к слову сказать, прошли без единой осечки, благодаря чему печать и сумела распространиться столь стремительно.
Что же касается остального дружеского и родственного окружения многоуважаемого изобретателя, то, как я уже упоминал, в связи с его замкнутым образом жизни оно было не столь обширно. Ученик у него был один. С коллегами по ремеслу и науке он не особенно контактировал. Женат не был. Сам родом из уважаемого семейства, состоявшего в родстве с маркизом Тансендом.
На этом, дорогая леди Эрилин, у меня пока все. Но я остаюсь в полном вашем распоряжении для любой дополнительной информации.
С наилучшими пожеланиями,
Я перечитала письмо трижды, заставляя прийти в движение заржавевшие от вина и усталости винтики и шестеренки мозга. Все равно не усну, а если и лягу, буду думать о том, о чем лучше не стоит. Так что надо загрузить голову куда более полезными размышлениями.
Что мы имеем? Отшельника-изобретателя, шепелявящего ученика, официальные испытания, безукоризненно прошедшие уже после заявления об открытии.
В свете рассказанного старой ведьмой картина вырисовывалась простая и ясная.
Стэнли изобретает новую печать, но не желает представлять ее широкой публике, не убедившись в ее эффективности. Причины? Да бог с ними, их может быть сотня, начиная от нежелания выглядеть идиотом и растерять авторитет, если разработка окажется провальной, заканчивая боязнью конкуренции. Учитывая революционность идеи, именно это меня ни капельки не удивляет.
Дальше. Стэнли — теоретик Дин — шепелявящий практик, к тому же профессор. На его плечи ложится задача собственно провести испытания печати на добровольцах. Тайно. Все они наверняка, как и Майк, — из низов. Те, кого, если что, не хватятся. А если и хватятся, то не будут искать — полиции больше заняться, можно подумать, нечем.
ebooksa