— Да. Вы пришли в себя?
— Да.
— Тогда я могу идти?
«Да хоть совсем уходите».
— Конечно. Всего доброго.
Спустя пять минут возле дома завелась машина и уехала прочь. Вера надеялась, что навсегда. Такие няни им не нужны.
«Вер, в доме все изменилось» — сказал Сережа на обсуждении без адвокатов.
На кухне было все по-старому. Стараниями Марии здесь поддерживался заведенный порядок. Полосатая салфетка прятала какую-то выпечку. Холодильник забит чем надо. Даже Верин пуэр лежал на месте, словно ждал ее возвращения. Дождался!
Каролина болтала ногами на барном стуле и без чая лопала второй эклер, не забывая собирать пальцем крем от побитых пирожных. Она рассказывала новости, позабыв, что с набитым ртом неудобно и некультурно.
— … а ефе у наф в шадике будет фотошешшия… нуфно платье… шинее. Шошьешь?
В родительском чате вовсю шло обсуждение зимне-новогоднего утренника на тему гжели.
— Принцессное?
— Нееееет.
Вера разлила чай и подсела к дочери. Та отпила из своей кружки и продолжила:
— Родители другой девочки тоже решили разводиться. Она все время плачет. Хочет как было раньше.
При этом Каролина не сменила тон, словно они продолжали обсуждать платье. Вера насторожилась.
— А ты хочешь?
— Нет. Ты была грустная. По отдельности нам лучше.
— Кому это «нам»?
— Нам с тобой и папе.