Болевые точки у меня, конечно, тоже есть, правда, далеко отсюда, на Алтае. Там мама, сестра, ее непутевый муж и подрастающий сорванец-племянник. Но туда даже длинные руки здешних воров вряд ли дотянутся. А дотянутся — так их обрубят и не подумают даже извиниться. Соседи у меня суровые, да и сестра стреляет неплохо, и не только из охотничьего оружия. Было дело, даже рвалась со мной на контракт, несмотря на то, что сыну три года. Так что любого чужака там встретят, а после жаркой встречи — высушат.
Мы продвинулись еще на километров десять, заехав в какой-то дачный поселок, прежде чем Ухватов попросил меня сбавить скорость. Сопровождающий начал отсчитывать дома и морщить лоб, видимо, чтобы вспомнить нужный номер. Такие телодвижения говорили о том, что он здесь нечастый гость.
— А вот, за этим зеленым сараем у них дом! — обрадованно, словно нашел клад, выкрикнул Ухватов.
Проезжая мимо тех строений, которые вдруг появились следом за коттеджами и новомодными дачными домиками из фанеры, я был удивлен архитектуре. Здесь располагались дома в два, а то и три этажа, деревянные, такие, что показывают в фильмах про девятнадцатый век или как минимум начало двадцатого. Конечно же, многое было разрушено или покосилось. Однако складывалось впечатление, что серьезных боев именно в этом дачном поселке, наверняка бывшем ранее частью местечка или большой деревни, не случилось. Иначе приставка «полу» в слове «разрушено» была бы неуместна. Такие застройки, если в них засел противник, разносятся в щепки. Между тем, война тут, кажется, своя была.
— Только тут уж ты сам. Там бабка неадекватная, — сказал Ухватов. — Тем более, что мне нужно сделать кое-какие звонки.
Я достал свой сотовый телефон, посмотрел на отсутствующие показатели сети, удивленно поднял глаза на Ухватова.
— У меня спутниковый. Спецсвязь, — злорадно ухмыльнувшись, мой сопровождающий достал аппарат и стал вертеть его в руках. — А что, такую игрушку не выдали? Не положено?
Я не стал обращать внимания на ужимки Ухватова. Хотя вопросы к некоторым людям, которые утверждали, что здесь и связь мобильная уже налажена, и рация сработает, были. Не добивает, словно глушилки работают. Но РЭБ далеко отсюда, фронт — почти за триста километров, складов и каких-либо важных объектов тут нет.
Взяв ящик с гуманитарной помощью, я направился к двухэтажному дому.
— А ну, стой! — не дойдя до двери метров пять, я услышал требовательный голос.
Женский, но явно принадлежавший старушке. Прямо представился образ такой бывшей сотрудницы НКВД, которой сам Судоплатов руку жал, или не руку, а что иное. Хотя зря я так о таких людях со своим казарменным юмором. Это кремень, а не люди. Может быть, только этого я всегда и боялся — быть недостойным таких вот стальных людей, их подвигам той войны, на которые мы равняемся и сейчас. И не без основания.
— Я пришел с помощью. Впусти, мать! — сказал я, ставя ящики на землю и поднимая руки.
Прямо-таки знал, что на меня направлен ствол. Чуйка, развитая на войне, никуда не делась.
— Слышь, сыночек! — отозвалась бабуля. — Всех тех, кого рожала, знаю поименно и в лицо, как это ни странно. А вот тебя не рожала. Или пьяная была, что не помню. Дак не пью ведь, как в пятнадцать годков бросила пить, так и не пью. Какая я тебе мать?
А бабка-то с юморком!
— Так в дом-то пустишь? — спросил я, улыбнувшись.
— Тебя впущу. А того хлыща, что сейчас по телефону названивает, пристрелю, если к двери подойдет. Я, знаешь ли, милок, за свою долгую жизнь научилась дерьмо не только по запаху отличать, но даже по походке. Выложи все из коробки, я видеть должна, с чем в дом ко мне заходят! — говорила женщина, и ей даже хотелось подчиняться.
Причем дело не только в некоторой комичности ситуации и в том, что я под дулом огнестрела. Есть такие командиры, которые своей энергетикой сразу же дают понять, что люди они стоящие и за ними можно идти. Похожее чувство возникло у меня по отношению к хозяйке дома. Даже и не рассмотрев эту престарелую валькирию, я проникся к ней уважением. Ухватов, вон, откровенно боится старушки. Он сволочной, а такие должны бояться.
— Бабуля… — попытался я сказать, но был вновь перебит женщиной, которой явно не хватает общения.
— Не знаю, был ли у моих сынов такой отпрыск. Какая я тебе бабуля? — вновь одернула меня женщина.