— Ясно. Свободна. Антипова! Считайте, вы — в космосе. В закрытом объёме в несколько десятков кубометров. Выполнение задания, да и само выживание экипажа зависит от каждого из его членов. Ваша отправка на станцию обошлась казне Советского Союза в десятки миллионов рублей. Если из-за дурного характера и нежелания слушаться назначенного вам командира вы способны сорвать миссию и создать угрозу личному составу, в космосе вам не место. Всё ясно? Марш на место и слушать Гусакову!
— Ладно…
— Эй! Я знаю, вы — не военнослужащая. Но в армии. Аттестовать вас, имеющую высшее образование, не сложно после первого же полёта. Если вы впишитесь в армейские нормы.
— Есть! Разрешите идти — продолжать тренировку?
— То-то. Свободна.
Гагарина, обязанная следить только за своими двумя подчинёнными, наблюдала и за бунтаркой. Когда выжили в тайге положенные дни, никто не простудился, даже похорошели и разрумянились на свежем воздухе, не чета московскому и подмосковному, Ксения спросила у Мисевича о его мнении по поводу Антиповой.
— Зачёт за тайгу получит. Умолчать, что она испытывает проблемы в общении, не имею права. Но хочу дать ей последний шанс. Она единственная из вашей шестёрки имеет парашютный опыт, даже больше моего. Пусть покажет себя, обретёт уверенность. Обрезать ей крылья рано.
— Но она же заклюёт Ларису!
— Ох, девоньки, вы как таракашки в банке, готовы друг дружке лапки поотрывать. Лариса готова её придушить во сне, но держит эмоции в кулаке. Пусть трижды блатная и цековская, она психологически самая стойкая из вас шести.
— Даже по сравнению со мной? — чуть обиделась Гагарина.
— У вас другая сильная сторона: вы лучше организовали свой микроколлектив. Уверен, и Антипову бы укротили, найдя правильные слова. Вы же врач! А Гусакова — всего лишь журналист, — капитан хитро прижал палец к губам. — Нашей цековской блатной этого не говорим, она очень гордится профессией и журналистским удостоверением «Известий».
Обещанная Мисевичем перемена настроения в Энгельсе была очевидна. Галя царила в воздухе. В первом полёте с чувством превосходства стала последней перед люком и хохотнула, когда Шадрина завопила от ужаса перед шагом в бездну, а Гагарину инструктор вообще бесцеремонно подтолкнул.
Поскольку остальные пятеро были новичками, прыжковая программа шла от простейшего к сложному. Наконец, инструктор, а с ними прыгал «видный мужчина» старший лейтенант Орлов, объявил о начале затяжных прыжков с освоением некоторых элементов воздушной акробатики. Теперь труженик Ан-2, наматывая спираль, забирался тысячи на четыре, близко к предельной для него высоте. Девушки уже без страха прыгали в открытый проём, а вот выпустить парашют не сразу было новым и достаточно жёстким испытанием. Орлов не рисковал и требовал открыть парашют не ниже четырёхсот метров. Далее сработал бы автомат ППК-У.
Антипову прорвало на третий день затяжных прыжков. Она заявила Орлову, что ей не понравилось раскрытие её основного парашюта, «стропы едва не запутались», и вознамерилась лично его уложить. Разговор на повышенных тонах происходил именно в зале для укладки, где подготовленные к заправке парашюты лежали на длинных столах, расправленные во всю длину.
Гусакова резонно заметила: в чём проблема, пусть парашют будет уложен в присутствии Галины, коль она сомневается, и ту прорвало.
— Ты, бл… блатная, будешь мне ещё указывать?
Все повернули головы в сторону ссорящихся и были вознаграждены зрелищем в киношном духе: Лариса уклонилась от летящей ей в лицо пятерни, перехватила Антипову за запястье и швырнула на пол, одновременно вывернув руку на болевой, а сама ногой в шнурованном ботинке наступила ей на голову.
— Гусакова! Оставить! — заорал старший лейтенант.
— Есть! — она отпустила поверженную парашютистку и обернулась к инструктору. — Прошу зафиксировать факт: гражданское лицо напало на офицера в процессе несения офицером службы. Товарищ старший лейтенант! Прошу принять соответствующие меры. Я как командир экипажа отстраняю Антипову от дальнейшего исполнения обязанностей.
— Я же просила перевести меня к Гагариной, — всхлипнула та, поднимаясь с пола и встряхивая рукой.