— Нужно поскорее найти моего отца! — решительно проговорила Миока.
В этом она была совершенно права.
— Откуда ты взялась? — спросил Йоши-Себер.
Женщина пришпорила каблуками лошадь.
— Быстрее! — крикнула она, устремляясь к воротам Гамарды.
Йоши-Себер заметил, что её качает из стороны в сторону, однако Миока держалась — пока. Он поехал за ней, нагоняя, и вскоре они поравнялись.
— Как ты нашла меня?
— Не так много дорог ведут из Эдишамы в Джагермун, — ответила Миока.
— Зачем ты поехала за мной?
Женщина подняла меховой воротник — то ли чтобы защититься от холода, то ли желая скрыть изуродованное лицо.
— Потому что ты не справился бы один, — ответила она, глядя перед собой.
Йоши-Себер знал, что Миока права. Благодарность смешивалась в его душе с чувством вины, и он не знал, как выразить это словами.
— Тебе досталось из-за меня, — проговорил он, наконец.
— Сама виновата.
Некоторое время они ехали молча.
— Я обязан тебе жизнью, — сказал Йоши-Себер. — Но после того как господин Такахаси вылечит тебя, дальше я поеду один.
— Мой отец вряд ли сможет сделать для тебя нужные артефакты, — сказала Миока. — Разве что у него осталось что-то из старых запасов. Он живёт в горах с горсткой монахов, и в округе негде взять сильные ингредиенты, необходимые для магических предметов нужного тебе уровня.
Йоши-Себер понимал, что женщина тщательно подбирает формулировки. На самом деле она имела в виду, что жертвенную кровь в горах Ами-Цишгун раздобыть невозможно, а без неё артефакт большой мощности не сделаешь. Это Йоши-Себер понимал и прежде, однако он действительно рассчитывал, что отец Миоки имеет какие-нибудь запасы. У него было мало времени, так что ждать, пока будут готовы артефакты, он бы всё равно не смог.
Глава 45
Дальше довольно долго ехали молча. Йоши-Себер время от времени с тревогой поглядывал на Миоку, но та сознания не теряла и вообще держалась молодцом. Вечером они сделали привал, чтобы поужинать и дать отдых лошадям. После еды Миоке вдруг стало плохо, и Йоши-Себеру пришлось приводить её в чувство посредством магии. Он видел, как яд неумолимо разрушает её тело, и злился на собственное бессилие.