— Что здесь происходит⁈ — выкрикнул он каркающим голосом, уставившись в лицо лорда Зиана.
— Видари мёртв! — раздражённо бросил в ответ новый правитель. — Похоже, Арэт-Джун оказался шпионом Цэя Мэя! Он и его синоби прикончили нашего императора, а потом нагло убрались, как ни в чём не бывало! И этот молокосос ещё приказал страже никого не выпускать!
— Видари действительно мёртв? — подозрительно спросил Наито.
— Увы, — притворно вздохнул Зиан. — Я взял на себя смелость назначить себя протектором.
Верховный Жрец скривился от злобы.
— Неужели? Ты так это называешь?
— А у тебя иной взгляд? — насупился Зиан, выразительно посмотрев на своих гвардейцев. Телохранители Жреца при этом недвусмысленно положили руки на свои мечи.
— Думаешь, только у меня⁈ — насмешливо проговорил священник.
— Выясним это потом, — предложил, понизив голос, Первый Советник.
— Если ты попытаешься отлучить меня от власти!.. — с угрозой прошипел Наито, наклонившись к уху Зиана.
— Успокойся! — поморщился, отстраняясь от него, лорд-протектор. — Я не собираюсь забирать всё себе. Янакато — большая империя, на всех хватит.
Верховный Жрец недоверчиво усмехнулся, но замолчал. Наито и религия, которой он служил, приобретала в Янакато всё большую популярность, однако все понимали, что происходило это благодаря высочайшему покровительству: император Видари приблизил к себе жрецов Бруммара и всячески способствовал тому, чтобы вельможи и простой народ приобщились к ней. Его смерть стала неожиданным ударом для Наито, но он не собирался сдавать завоёванные позиции.
— Сейчас нужно поймать убийц, — сказал Зиан, жестом подзывая одного из своих гвардейцев. — Необходимо покарать тех, кто погубил императора.
Наито кивнул.
— Согласен. Устроим показательный процесс. Народ будет удовлетворён.
— Я поручу это своим людям, если ты не против.
— Не возражаю. Поимка преступников — дело как раз для лорда-протектора, — не без сарказма отозвался жрец.
Зиан проигнорировал его слова.
— Организуешь поиски Арэт-Джуна, — сказал он подошедшему гвардейцу с нашивками капитана. — Он должен быть здесь уже к вечеру. В крайнем случае — к завтрашнему утру. Ясно?
— Да, мой господин, — побледнев, поклонился гвардеец.