– Не хотел, но обидел, – отозвалась я. Почему-то мой голос дрогнул. Я уже отвыкла от перепадов настроения по поводу месячных – здесь благодаря очаровательному заклинанию по женской части таким озадачиваться не приходилось. Сейчас же я об этом вспомнила очень хорошо, потому что иначе объяснить свои чувства не получалось. – Я не просто так попросила о встрече с ним, Валентайн. Я хочу его увидеть, каким бы он ни был. Для меня это важно. Если он стал тем самым мясником о котором ты говоришь – пусть. Он мой друг. Как минимум я хочу с ним попрощаться.
Я все-таки изловчилась и повернулась в его руках, чтобы оказаться лицом к лицу с ним:
– Мне он не отвечает. Ты можешь его найти?
Валентайн сдвинул брови, но потом все-таки произнес:
– Ничего не могу обещать, Лена: мясника достаточно сложно найти, если он того не хочет. Но я постараюсь. Сделаю все возможное.
– Благодарю, – искренне отозвалась я. – Для меня это правда очень важно.
Вместо ответа Валентайн привлек меня к себе и поцеловал в губы. Поцелуй мог бы получиться нежным, но вместо этого вышел жестким, властным и подчиняющим. Я уперлась ладонями ему в грудь и слегка, насколько позволяли объятия, отстранилась.
– Пойдем домой? – предложила уже сама. – Я устала.
И с несказанным облегчением, которого точно не должна была чувствовать, увидела, как он открыл портал.
Глава 23
Видеть брата таким было непривычно. Люциан, которому всегда и на все было, по большому счету, плевать, никогда не выглядел так, будто ему плевать на саму жизнь. Вот жизни в нем всегда было в избытке. Несмотря на все его выходки, несмотря на то, как он эту самую жизнь прожигал, его глаза никогда не были такими потухшими, как сейчас.
Это было первое, что Сезар отметил, когда вошел к нему. Потому что сам частенько видел такой взгляд в отражении в зеркале. Он появился, когда осознание того, что София его никогда не простит, накрыло с головой. Да еще задолго до этого, до того, как все случилось, жизни в нем при всей его силе никогда не было столько, сколько в Люциане. Никогда не было столько яркости. Возможно, именно поэтому Сезар так часто его цеплял. Никто не бесил так сильно, как младший брат, и только сейчас он начинал понимать, почему. Ему не хватало этой жизненной силы, которая сквозь брата била ключом, но…
– Нэв, выйди пожалуйста, – попросил он.
В ответ сестренка, сидящая на второй половине кровати, яростно замотала головой.
– Нэв, – голос у Люциана тоже был безжизненным. – Нам с Сезаром нужно поговорить.
Его она послушалась безоговорочно. Нехотя, хмурясь, сползла с кровати, прошла мимо Сезара, вздернув нос. Будто они были чужими. Хотя… они и были чужими. Он рядом с ней всегда исполнял долг старшего брата, никогда не делал ничего сверх необходимости и этого долга. Люциан же всегда был с ней искренним. Пожалуй, до определенного момента сестренка была единственной, на кого ему было не плевать.
– С чего ты решил, что я пришел поговорить? – уточнил Сезар, когда за Нэвьери закрылась дверь.
– Обычно ты не приходишь, если тебе не нужно поговорить, – хмыкнул Люциан. Но даже в этой издевке больше не было привычной саркастичной яркости.
Вместо ответа Сезар накинул Cubrire Silencial и посмотрел на него в упор.