Оставалось восемь с половиной часов.
Я вновь вернулась к Ивесу и забралась в капсулу. От перенапряжения, а может быть, и недостатка кислорода в воздухе, прикрыла веки. Расслабиться полностью не получилось: чем меньше оставалось времени до приземления, тем громче шумела обшивка, нарастало внутреннее напряжение, чудилось, что швархи кишат уже повсюду, а вакуум вот-вот набросится на беззащитных нас.
Оставалось пять часов.
Я так привыкла к жаре (внутри капсулы было ещё теплее) и шуму, что не сразу поняла, что Ивес очнулся и застонал.
— О, Вселенная! — выкрикнула я радостно, осознав, что произошло.
Потянулась проверить лоб цварга — горит — и сбросила несколько градусов на капсуле. Медленно приходящему в сознание Ивесу смена температурного режима явно не понравилась. Он пошевелился, обхватил меня за талию и прижал к себе стальной хваткой. Хвост для надежности ещё и стреножил меня.
Возможно, в любой другой ситуации я бы возмутилась и начала сопротивляться такому самоуправству, но сейчас лежала щекой на мужской груди, слушала частое «тук-тук-тук» и радовалась, что Ивес всё-таки приходит в себя. Какое же счастье! Даже головная боль отступила. Как же мало, оказывается, мне надо…
Оставалось три часа.
Взвыла сирена. Её противный вой мог бы поднять хоть мёртвого. Я дёрнулась, но меня так крепко держали, что попытки встать оказались бессмысленными.
— Ив, пожалуйста, отпусти. Я вернусь, мне надо проверить, что случилось…
— Нет.
Нет? Как нет?!
Первое слово, которое вырвалось из уст цварга за всё это время.
— Сирена орёт. Я должна пойти в рубку…
Нас затрясло ещё сильнее. Хватка цварга ничуть не ослабла.
— Ты не понимаешь, Ив, нам ещё три часа лететь до Техора. Что-то случилось…
— Мы приземляемся, ты разве не чувствуешь? — пробормотал цварг, не открывая глаз.
Я хотела сказать «нет», но в этот момент корабль снова резко дёрнуло, пол наклонился, и нас закрутило вместе с капсулой.
Глава 21. Тальвиль
Кристина Соколова