В рубку постучались, но, не дожидаясь «войдите» или «можно», несколько человек зашли в помещение. За последние две недели на Тальвиле субординация, страх и пиетет перед экипажем и представителями рас других Миров настолько размылись, что я не обратила на это внимания, продолжая стягивать термоноски. Подумаешь, люди в рубке. Они на верхней палубе уже давно обжились…
Подняла голову, лишь когда услышала не то всхлип, не то кашель Дениз и грохот.
— Нет! И здесь нет…
— Посмотри там! Смотри, замок висит. Точно там!
Тщетно пытаясь надеть ботинок на два носка, я подняла голову и остолбенела. Пятеро мужчин ввалились на капитанский мостик: трое судорожно обшаривали шкафчики, ещё один схватил цваргиню за волосы и приставил нож к её горлу, надавив острием с такой силой, что ворот джемпера пропитался алой кровью. Бледный испуганный Пит, тот самый Пит, который большую часть полёта провёл в своей каюте, не желая ни с кем общаться, топтался в дверях и ежесекундно нервно оглядывался на коридор.
Я сглотнула и медленно поднялась из-под кресла, чтобы не напугать вошедших. У цваргов замечательная регенерация, но что-то подсказывает, что перерезанное горло Дени никакая расовая особенность не вытянет.
— Уважаемые, спокойно, только спокойно. — Я подняла руки, демонстрируя, что у меня ничего нет.
Трое, что перерывали ящички, резко обернулись. Виктора, Тархана и Бронеслава я узнала сразу — они всегда брали еду где-то в середине очереди, сразу за семьями с детьми, выглядели раздражёнными, когда слышали, что «на обед снова швархи», брезгливо поджимали губы и кутались в длинные заскорузлые пуховики. Они никогда не разговаривали друг с другом, но из-за схожести в поведении и мимике мне всегда казалось, что они приятели.
Вот и сейчас все трое, одетые в куртки и шапки, с перекошенными от злости лицами синхронно повернулись и как по команде ткнули в мою сторону самодельным оружием: кто заточенным черенком от лопаты, кто отодранной явно от обшивки корабля пластиковой доской, а последний — металлическим прутом.
— Стой, рыжуха, не двигайся, или мы твою фиолетовую подружку прирежем! — подал голос Сохор — тот, кто удерживал Дениз.
Карие глаза цваргини метали молнии. Очевидно, поступок людей застал её врасплох, и, зная Дени, я чувствовала, что сейчас она ненавидит не столько этих отчаявшихся, озлобленных и оголодавших людей, сколько себя за проявленную медлительность. Лейтенант как-никак, а дала себя схватить. Сохор надавил ножом ещё сильнее, Пит позади вскрикнул:
— Слушайте, не надо так грубо, это же девушки! Мы так не договаривались…
— Хлебало закрой, — грубо оборвал его Сохор и вновь посмотрел на меня. — Говори быстро, где еда?!
Мужчины слева подобрались как волки, готовые наброситься на дичь и растерзать в любую секунду. Я сглотнула слюну, почувствовав, что преследовавшее до сих пор першение в горле — ничто по сравнению с текущим колючим страхом, разом наполнившим всё тело.
— Еды нет. Закончилась.
— Чушь мне не мели! — взорвался Бронеслав и ударил металлическим прутом по шкафчикам. Звук получился такой, что я невольно на миг зажмурилась. — Знаем, как у вас жратва закончилась, как же! Вон, когда корабль горячий был, вы везде понизили температуру, но себе всё равно теплее сделали. Давай, как тебя… Кристина, валяй, где недоделанные гурманы запасы корма припрятали?!
— Повторяю… — тихо ответила, слыша, как собственный голос от нахлынувшей паники превратился в отвратительный хрип. — Нет еды. Всё что было, уже съедено. Вон пустой чан от швархов…
— Хватит вешать водоросли нам на уши!
Я думала, что Сохор здесь главный, но судя по тому, как побагровело лицо и затряслись руки Бронеслава, именно он подбил остальных на ограбление рубки. Его глаза лихорадочно блестели, левый уголок рта презрительно дёрнулся вниз. Мужчина смачно сплюнул на пол прямо под ноги цваргини.
— Кругом обманщики! Думаешь, остался на корабле хоть кто-то, кто верит в бредни, что эту рухлядь вот-вот починят?! Понятия не имею, что здесь за эксперимент на людях решили устроить, но я в этой лаже участвовать отказываюсь! Давай показывай, где хавка!