– Вы ведь не хотите, чтобы она случайно спалила весь дом? – продолжил Изергаст, будто не замечая эффекта, произведенного его словами. – Тогда пусть живет в комнатах Родерика, где приняты меры на экстренный случай.
– Магичка огня? – переспросил Рендон. – До нас, конечно, доходили слухи, но я не подумал, что Родерик настолько безрассуден…
– Как королева хаоса? – уточнил парень, выглянувший из-за его плеча.
Он походил на Родерика даже больше, чем его старший брат, так что я сразу прониклась к нему симпатией: те же серые глаза, опушенные черными ресницами, твердая линия губ, но на острых скулах цвела россыпь веснушек, а темные волосы отливали рыжим.
– Вроде того, – подтвердил Эммет. – Но можете не волноваться, Арья прекрасно себя контролирует. Однако лучше выделите мне комнату по соседству. Я – маг воды первого уровня, и, если что, потушу любой пожар.
– Как предусмотрительно – взять с собой водника, – одобрила свекровь.
– Хорошо, – не стал больше спорить Рендон. – Пойдемте.
Развернувшись, он последовал к замку, придерживая руку матери, которая все оборачивалась и улыбалась нам.
Дорожка из старой брусчатки вела к свежему мраморному крыльцу центральной башни, и оно казалось совершенно не к месту: словно на меч, украшенный зарубками жестоких боев, прилепили пышный бант. Здесь тоже должен быть черный камень, который будто достали из жерла вулкана, а по краям лестницы должны скалиться драконы. Пухлые львы, увенчавшие мраморные столбики, были слишком меланхоличными для замка Родерика.
– Выходит, вы с дядей Родериком поженитесь? – спросил парень, шагая рядом со мной.
– Видимо, да, – ответила я.
– Меня зовут Аден, – представился он и улыбнулся, так что на его щеке появилась ямочка. – Значит, станешь моей тетей?
Я улыбнулась ему в ответ, однако Аден смотрел на меня совсем не с родственным интересом.
Глава 4. Совет Шести
Родерик шел по коридору, ведущему в центр дворца, не представляя, что ждет его дальше. Быть может, его решат обвинить в смерти императора и приговорить к казни, или попытаются разузнать правду – и тогда лучше бы им приготовиться к бою, потому что об Арнелле он не скажет ни слова, а может – как знать – ему собираются выдать очередной орден. Мало ли.
Он повернул в очередное ответвление коридора, следуя за слугой. Тот был одет в траурные одеяния, и взгляд Родерика то и дело возвращался к серой сутулой спине, отдыхая на ней от бьющей по глазам роскоши дворца. Однако вскоре они оказались в той его части, где Родерик не бывал прежде, и позолота сменилась пустыми стенами, а диваны, ковры и фонтаны исчезли вовсе. По коридорам шныряли слуги в сером, точно какие-то муравьи, выполняющие незаметную, но важную работу. Окна становились все уже, мраморные плиты под ногами сменились паркетом, а потом они наконец пришли.
– Мастер Адалхард, – коротко объявил слуга, открыв перед ним дверь – самую обычную, без звезд и позолоты, и поклонился.
Родерик вошел в комнату, которая напоминала его собственную приемную в тот период, когда Беата уже покинула ее, а Дебра Грохенбаум еще не подхватила бразды власти: куча бумаг, повсюду какие-то папки и беспорядок. Неудивительно, что в записке допустили ошибку.
Родерик присел на стул – жесткий и неудобный – и пристально посмотрел на человечка за столом. Мышиные волосы, мелкие черты лица, на бледной щеке – чернильное пятно в форме сердца, единственная особая примета.
– Вот, – не поднимая глаз, человек выудил лист из стопки бумаг и протянул его Родерику.